Ежемесячная газета «Мир Православия. Крест правдолюбовых

28 ноября для всех православных христиан наступает . Что представляет из себя это время, как достойно встретить Рождество Христово, на что в первую очередь обратить внимание в своей духовной жизни, - обо всем этом размышляют священники Русской Православной Церкви.

Клирик храма Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском (Москва), сотрудник Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами, руководитель проекта :

Волхвы пришли к яслям не с пустыми руками, а принесли Младенцу дары. Готовясь к Рождеству Христову, мы должны по-новому осмыслить свою жизнь, делать добро ближним, и с этими дарами подойти к . Каждый год в России - это год милости Божией. Рождество - это праздник мира, и в этот праздник наши соотечественники посещали больницы, тюрьмы, старались помогать другим. Мы жили мирно и с мусульманами, и с буддистами, они радовались тому, что есть такой замечательный праздник, хорошие традиции, связанные с ним.

Заместитель декана исторического факультета ПСТГУ, член епархиальной комиссии по делам молодежи города Москвы:

Рождественский пост, как и любой другой, может стать для нас периодом воздержания в том числе и от излишней информации, которой буквально перегружены наши современники.

Сейчас люди, особенно живущие в городах (а таких, судя по всему, большинство), буквально опутаны по рукам и ногам разными информационными сетями, связями, контактами, лишающими человека мира, в первую очередь, душевного. Ключевую роль в этом играют , мобильные устройства и классические СМИ, извергающие на нас постоянные потоки пустой информации, не несущей никакой реальной пользы для нашего ума и души. Это пожирает наше время и силы, которые Господь даровал нам для того, чтобы мы шли по пути . Людей охватила какая-то безумная суета. Все это выхолащивает, иссушает душу, расслабляет дух и ничего больше. Часто мы сами предаемся этой суете под благовидным предлогом, оправдываем это некой необходимостью, работой, дружбой или «делами».

Наступающий Рождественский пост является прекрасным временем для того, чтобы устраниться по мере сил от суеты мира и задуматься о главном деле нашей жизни - и соединения с Богом.

13 августа Русская Православная Церковь поминает священномученика - уроженца рязанского края Николая Правдолюбова.

Священномученик иерей Николай Касимовский
(Правдолюбов Николай Анатольевич, † 13.08.1941)

Родился 30 апреля 1892 г. в г.Касимов Рязанской губернии, в семье священника. Этой семье суждено было нести мученический крест: среди канонизированных новопрославленных святых четверо носят фамилию Правдолюбовых - отец и его трое сыновей.
Вкратце о трагической истории семьи мучеников....

Сидят (слева направо):
протоиерей Димитрий Федотьев, архимандрит Георгий (Садковский, будущий епископ),
протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов;
стоят (слева направо): иерей Николай Анатольевич, Анатолий Сергеевич и протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбовы. Перед заключением на Соловки, г. Касимов.

Первый из них - отец, протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов, который служил в Успенском храме в Касимове, многие годы преподавал в здешнем духовном училище, был инспектором церковно-приходских школ уезда. Для отдохновения души он всю жизнь занимался цветоводством.
Его арестовали 6 ноября 1937 года в связи со сфабрикованным чекистами "делом о контрреволюционной организации бывшего белого офицера, священника Николая Динарьева". Прадед, к старости начавший слепнуть, спросил старшего опергруппы: "Можно взять с собой глазные капли?" Тот ухмыльнулся: "Тебе, старик, уже никакие капли не потребуются." Через полтора месяца, 23 декабря 1937 года, безвинного пастыря Правдолюбова расстреляли в Рязани. В 1956 году он был реабилитирован посмертно.

Вторым причислен к лику святых мучеников его старший сын Владимир Анатольевич Правдолюбов, который к моменту гибели отца уже был расстрелян большевиками. Владимир Анатольевич был кандидатом богословия и доцентом Второго Московского Университета. Первый раз его арестовали в 1918 году. После заключения он особо заботился о беспризорных детях, устроил в Москве уникальный детдом, питомцы которого изучали литературу и искусство.
Владимир Анатольевич был знаком с Сергеем Есениным и Айседорой Дункан, и по его приглашению они однажды выступали в этом детском доме. Власти с подозрением относились к нестандартной общественной деятельности Владимира Анатольевича, и под надуманным предлогом его в 1925 году вторично арестовали и выслали на Соловки. Там ему пришлось томиться три года. В заключении у Владимира Анатольевича выкрошились все зубы. Потом его выслали на поселение, он жил в Сергаче, преподавал в техникуме. "Органы" пронюхали, что Правдолюбов продолжает заниматься богословием - написал жития трех святых своей родной касимовской земли. Опять арест и - карагандинские лагеря. Владимира Анатольевича расстреляли 4 октября 1937 года...

Третий из прославленных святых Правдолюбовых - протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбов, который был арестован в 1935 году и сослан вместе с братом и со своим сыном (тогда еще мальчиком, будущим священником) в Соловецкий лагерь на пять лет.
За что?
В 1935 году чекисты сфабриковали так называемое "дело блаженной Матроны Анемнясевской" и заодно с ее почитателями "замели" и двух пастырей Правдолюбовых, а также сына одного из них, Анатолия (он был музыкально одаренным человеком. В 1933 году сам Ипполитов-Иванов принял его в свой класс, но буквально через месяц из-за "поповского происхождения" Анатолия вышвырнули из консерватории, и он вернулся в Касимов, в отчий дом).
Когда арестовывали его отца и дядю, чекисты, вызнав, что Анатолий, помимо музыки, занимается и поэзией, предложили ему написать сатирические стихи против отца-священника. Молодой человек, естественно, отказался это делать и вместе с отцом и дядей был выслан на Соловки. Вернулись они оттуда едва живые через пять лет, в 1940-м. Протоиерею Сергию Анатольевичу Правдолюбову власти не разрешили жить в Касимове, и пришлось ему перебраться с семьей в Лебедянь.
В 1944 году протоиерея Сергия вновь лишают храма и ссылают на каменоломни под Малеево. Вернувшись в 1947 году с каторги тяжело больным человеком, он прожил в семье только три года.

Три соловецких узника:
священноисповедник Сергий, чтец Анатолий и сщмч Николай Правдолюбовы.
Соловки 18 января 1937 г

Четвертый из прославленных святых - священник Николай Анатольевич Правдолюбов. Отец Николай был сослан на Соловки на пять лет. После освобождения ему было запрещено служить. Однажды к нему пришли верующие из Елатьмы, взмолились: "Власти грозят заколотить храм - нет священника. Иди к нам служить, отец Николай!.."
То был момент выбора: "или - или".
Отец Николай обратился за благословением к своей матери, Клавдии Андреевне Правдолюбовой (напомним, что к тому моменту были расстреляны ее муж и старший сын). После долгой молитвы Клавдия Андреевна благословила своего сына на служение...
Священник Николай Анатольевич Правдолюбов начал служить в храме Елатьмы.

Вскоре, его арестовали (26 февраля 1941 г.), отправили в Рязань. Прокурор г.Рязани отправил о.Николая обратно. Суд в Касимове был назначен на 17 мая, но потом отложен до 28 июня. Должна была состояться выездная сессия Рязанского суда, но началась война, и прокурор не приехал. Местный касимовский прокурор Сатаров вынес жестокий приговор по
ст.58-10 ч.2 УК РСФСР: высшая мера наказания - расстрел.
После суда Николай Добролюбов был отправлен в Рязань, где его расстреляли во дворе тюрьмы с нарушением обычных правил (в оправдание чего составлен специальный акт за подписями всех ответственных лиц) 13 августа 1941 года.

Уже шла война... на фронте не хватало боеприпасов... но на чекистские расстрелы патронов хватало...

Канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, 13-16 августа 2000г.
Священный Синод, Определение от 27 декабря 2000г.

Дни памяти отмечаются:
1. Собор новомучеников и исповедников Российских (Первое воскресение, начиная от 25.01/07.02)
2. День мученической кончины (1941г.) (Старый стиль 31.07 /Новый стиль 13.08)

Да, особенные это были люди. Вспомним отца Петра Чельцова (Память исповедника Петра (Чельцова; † 1972) совершается 30 августа).

Он был знаком с нашим семейством с семинарских лет. Дело в том, что он родился во Владимирской области. Точнее, теперь это Владимирская область, а тогда был Касимовский уезд Рязанской губернии, и он учился в Рязанской семинарии. До него первым учеником эту семинарию закончил – в 1909 году – мой дядя, Владимир Правдолюбов. Кстати, он тоже прославлен в лике святых. После него – в 1911 году – мой отец, Сергий Правдолюбов. А он окончил первым учеником между ними – в 1910 году. Все три первых ученика прославлены.

Отца Петра, как первого ученика, на казенный счет отправили в Киевскую духовную академию. А у него была невеста на родине, дочка местной просфорни. И вот, когда он приехал на каникулы после первого курса, его предполагаемая теща, которая ею потом, в конце концов, и стала, говорит: «Ну, наш Петенька высоко залетел. Теперь его нам не видать как своих ушей ». И так тростила («тростила, тростить», местное, Касимовское. Означает назойливо говорить одно и тоже.) очень долго. Ему пришлось нарушить устав академии и жениться. Сыграли свадьбу. Он поехал обратно в академию. И вот он входит в здание академии, с лестницы сбегает уже поступивший новый первый ученик Сережа Правдолюбов и говорит ему: «С законным браком вас ». У него все похолодело: «В академии знают ». Он тут же написал прошение об увольнении ввиду того, что он женился. Его уволили, но он не знал, что никто не докладывал начальству о его женитьбе.

(Матушка Мария Чельцова (†1972))

После увольнения он рукоположился и стал служить недалеко от своей родины, в селе Заколпье. Есть такая речка – Колпь, впадающая в Гусь-речку, которая течет через Гусь-Хрустальный, Гусь-Железный. В селе Колпь он родился, а в Заколпье служил и преподавал в церковно-приходской школе. А наблюдателем церковно-приходских школ тогда был мой дед, Анатолий Авдеевич Правдолюбов. Он к нему приехал, побыл на уроках. Отец Петр пригласил его чайку попить. Отец Анатолий рассказал ему, как ребята учатся, Володя с Сережей, и говорит: «А ты зря бросил академию, ты бы закончил ». И он поехал, подал прошение о восстановлении. А женатым священникам как раз дозволялось учиться в академии. Учился он с моим отцом. Кстати, мой папа тоже женился до конца курса. Мама училась на киевских курсах, и когда родился их первенец – мой старший брат Анатолий, ректор владыка Иннокентий ехал на экзамен, а папа – навстречу на извозчике за акушером. И отец Петр говорил: «Я, не считая твоих родителей, первым видел твоего брата ». Так что у нас с отцом Петром такая была связь.

И еще один очень интересный момент. Когда было 50 лет советской власти, я у него был в гостях. И вот, тоже за чашкой чая (у него, кстати, вина никогда не подавали к столу), он говорит: «Ведь это наш с тобой праздник ». Я говорю: «Ну, конечно, мы же граждане нашей страны, и праздники гражданские – тоже наши праздники, мы законопослушные граждане ». «Это, – говорит, – правильно, но не только в этом дело. Я был участником Собора 1917–1918 годов. В то время были конфискованы царские дворцы и дома богачей, и находившиеся в них церкви подвергались разорению, а антиминсы из них выбрасывали прямо на улицу, под колеса пролеток, под копыта лошадей. И вот Собор выбрал делегацию: два митрополита, два протоиерея и пять мирян. Выработали они документ протеста против надругательства и отправились к Ленину. Их принял Бонч-Бруевич, его личный секретарь и руководитель вот в таких делах, протокольных. И он им сказал: “Владимир Ильич занят важными государственными делами и вас, естественно, принять не может. Эту вашу бумажку я ему, конечно, передам, но напрасно вы стараетесь: уж коли мы взяли власть в свои руки, через пять лет от вас ничего не останется”. Прошло пятьдесят, а мы с тобой – два попа, старый и молодой, – сидим и чаек попиваем ».

(Священноисповедник протоиерей Петр Чельцов)

Кстати, мой папа писал кандидатскую диссертацию по поводу статей Бонч-Бруевича. Дело в том, что Бонч-Бруевич был религиовед, сектовед. Он дал описание появившейся тогда секты «Новый Израиль» и так о ней писал, критикуя, что получилась реклама. Что там папа писал, это все в Киеве осталось. Но факт в том, что он писал свою кандидатку по поводу статей Бонч-Бруевича и побаивался, что Бонч-Бруевич это вспомнит. А тот наверняка уже не интересовался всеми этими вещами.

Как служил отец Петр Чельцов, я ни разу не видел. Я к нему просто домой приезжал, как его добрый знакомый, и все.

Практически всю свою жизнь отец Петр был преследуем властью, многие годы ему пришлось провести в заключении, но мы с ним никогда об этом не говорили: думаю, потому, что он воспринимал это как волю Божию, так же, как и наши пострадавшие родные.

Например, мой брат Анатолий пять лет в ссылке провел, с 35-го по 40-й, а в 41-м был мобилизован. И вот замполит вызвал его и говорит: «Как ты можешь воевать за советскую власть, когда она тебя так обидела? » – «Я, – отвечает – верующий человек и знаю, что без воли Божией волос с головы человека не падает. Если я сидел, то по воле Божией. На Бога я обижаться не могу. А вы только орудие в руках Божиих, и на вас я не обижаюсь, буду воевать не за страх, а за совесть ». Это была общая принципиальная позиция их… в том числе и отца Петра, конечно. Надо сказать, так рассуждало не только духовенство. Лихачев, академик, сказал: «Я очень рад тому, что тюремное заключение не озлобило меня, и я нисколько не сержусь на тех, кто это дело организовал ». Это была общая позиция верующих людей.

Во время войны и священников мобилизовали. У нас в родне отец Александр убит на фронте. Это отца Феодора Дмитрева сын, племянник моей бабушки. Не знаю, кем он был там. Писали мало, почта приходила плохо, а убили его очень быстро. Когда его в 36-м рукополагали, вся церковь плакала, потому что знали, что это кандидат на ссылку.

(Митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов))

Отец Петр Чельцов скончался 12 сентября 1972 года, и его похороны пришлись как раз на один из сорока дней после кончины нашего владыки Бориса (Скворцова) (Епископ Рязанский и Касимовский Борис (Скворцов) скончался 11 августа 1972 года). Когда владыка Борис умер, мы ждали, кого к нам поставят. Были слухи, что владыку Николая (Кутепова) (Митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай (Кутепов) скончался 21 июня 2001 года). После смерти владыки Бориса он, епископ Владимирский и Суздальский, временно управлял Рязанской епархией.

Когда умер отец Петр Чельцов, владыка Николай приехал накануне погребения на парастас. Владыка Николай почему-то не взял с собой своих владимирских, а вызвал из Рязани отца Виктора Шиповальникова, отца Павла Смирнова и иподиаконов – Павла Петровича и Бориса. Иподиаконы приехали, а батюшка с протодиаконом не приехали, потому что их какое-то дело задержало. Так вот, когда я приехал, меня Паша встречает и говорит: «Иди к архиерею. Правда, он спит, но ничего ». Я говорю: «Ты что, владыку беспокоить? » – «Он велел, пойдем ». Приходим к нему в сторожку. «Владыка, вот отец Владимир приехал ». Владыка меня благословил и говорит: «Парастаса нигде не найдем. В Туму посылали, там тоже нет. Как будем служить всенощную? » Я говорю: «Владыка, зачем Парастас, по Октоиху соберем службу-то. Канон первого гласа, это известно ». Парастас – это книга, в первой части которой изложена полная панихида, а во второй – заупокойная всенощная. Так вот эту всенощную у нас часто служили, и я знал, какие стихиры берутся из Октоиха. Вот я и говорю: «По Октоиху соберем, владыка ». «Вот тебе, – говорит, – поручение (инициатива ведь наказуема!) собирай ».

Провели спевку, подготовились, отслужили хорошо. Но тут приключился анекдотический момент. Дело в том, что задержавшиеся отец Виктор и отец Павел, протодиакон, приехали перед самой всенощной, и к службе владыка готовился уже с отцом Виктором. А когда со мной владыка обсуждал службу, я ему рассказывал, что 17-я кафизма делится на две части. К первой припев «Благословен еси, Господи », а ко второй – «Спасе, спаси мя ». Он говорит: «Зачем это надо, давай уж на три ». Я говорю: «Как благословите, владыко ». А отец Виктор, когда беседовал с владыкой, говорит: «Что это отец Владимир выдумал на три части кафизму делить, на две надо ». Меня вызвали. Владыка говорит: «Ну что ж вы, отец Владимир? На две надо ». А сам смотрит на меня, и чувствуется, не хочет, чтобы я сказал, что это он придумал. Пришлось сказать: «Простите, владыко ».

(Митрополит Симон (Новиков))

Жизнь земная быстро совершает свой круг. Вот сегодня сороковой день со дня кончины владыки Симона (Воспоминания отца Владимира записывались 10 октября 2006 г.). А рукоположили его во епископа Рязанского и Касимовского к сороковому дню по смерти прежнего владыки – епископа Бориса. Владыка Симон несколько лет был преподавателем Московских духовных семинарии и академии, а последние семь лет до епископской хиротонии – очень авторитетным инспектором Московских духовных школ. Правда, его там непочтительно звали «Совой». Он был довольно широкоплечий, высокий. Представьте: церковь без огней, на вечерней молитве он в греческой рясе, в клобуке сбоку из ризницы выходит, вплывает, (он был очень медленный, благоговейный), прикладывается к иконе, благословляет, все это в полумраке… Видно, поэтому его так и прозвали. Но его все очень любили.

Кстати, вот что интересно. Находились «стукачи», которые ему, как инспектору, докладывали, что происходит. Но как он пользовался полученными сведениями? Если кто-то провинился, он, получив известия об этом проступке, приходил в комнату, где жил провинившийся, и что-нибудь рассказывал из житий святых. Все слушали внимательно – очень интересно он рассказывал. А тот, кто был виноват, понимал, что этот рассказ адресован ему, и если он не исправится, то в следующий раз будет уже не рассказ, а что-нибудь другое. Так он воздействовал на учеников.

С преподаванием отца Симона в семинарии и академии связано много забавных случаев. Вот, например, такое «происшествие» на экзаменах вспоминается. Был в Московской духовной академии преподаватель канонического права, по имени Авенир Матвеевич. А его непочтительные студенты звали «Сувенир Матвеевич». Очень милостивый он был, но очень не любил, когда шпаргалят. На консультации перед экзаменом он говорил: «Отцы, я вас оценками не обижу, только, пожалуйста, без дураков, без шпаргалок ». Люди знали, что Авенир Матвеевич очень снисходительный, и поэтому на экзамен пришел инспектор отец Симон. Система на экзаменах была такая: билеты содержали только номер, а потом по программке студент находил содержание билета под этим номером. Так вот, один батюшка, молдаванин, взял билет и говорит: «Билет номер восемь! » – и кладет его обратно, переворачивая. Авенир Матвеевич взял билет и говорит: «Батюшка, двадцать три ». Отцы – как дети малые – спрашивают: «Какой, какой билет? » Отец Симон говорит: «Батюшка плохо видит, взял билет двадцать три, а ему показалось, что восьмой. А отвечать он будет по двадцать третьему ». После того, как студент взял билет, ему уже не давали садиться, он должен был готовиться тут же, в переднем углу аудитории. Следующим пошел я. И вот этот батюшка – ко мне… попытался что-то спросить. Отец Симон говорит: «Батюшка, если вы не знаете билет, берите другой ». – «Нет, я буду по этому отвечать ». Но после таких событий, когда его уличили, он, наверное, и то, что знал, позабыл. Что-то промямлил он, когда пришло время ему отвечать, а отец Симон и говорит: «Не знаете, батюшка, этот материал, но посмотрим, что вы еще знаете ». Берет программу и с первого до последнего билета стал задавать «краткие» вопросы. Например такой: что такое афинская синтагма? На этот вопрос очень просто ответить, если ты читал, а если не читал, то для тебя это какая-то абракадабра. И вот такими вопросами он его по всей программе провел, и после каждого его молчания: «Не знаете ». «Чем отличаются систематические сборники от хронологических? » Молчание. «Не знаете ». «Скажите, батюшка, какое самое главное, неотъемлемое свойство православного священника? » Тот встрепенулся, говорит: «Любовь к Богу ». «Это правильно, но я вас не об этом спрашиваю ». – «Любовь к своему приходу, добросовестное исполнение своих обязанностей ». – «Это все хорошо, но я вам говорю о другом – честность, батюшка! Идите ». Мы думали, что не то что двойка будет, – единица! И правда, была не двойка, а тройка. Авенир Матвеевич исполнил свое обещание.

Владыка Симон очень простой, демократичный до предела. Вот Анатолий Культинов растерял свои документы, когда поступал. Отец архимандрит сам вышел и собрал. Но все время у меня ощущение его величия, ощущение, что он предстоит пред Богом, благоговеинство в высшей степени. Причем в простых разговорах он не натягивал на себя ничего такого, знаете, сверхсвятого. Просто чувствовалось, что он все время помнит о том, что Бог слышит и оценивает то, что он говорит.

Его очень любили в академии, в семинарии, в лавре. Когда его рукополагали, хиротонию возглавил митрополит Таллиннский и Эстонский Алексий (ныне Святейший Патриарх). Потом он говорил, что это первая хиротония, которую он возглавлял. До того он в хиротониях архиерейских участвовал, но первая, которую он возглавил, была хиротония владыки Симона.

И вот в это время наши старушечки, в том числе и моя теща, путешествовали по святым местам. В Печорах Псковских были и в лавру заехали. Услышали, что в Рязань рукополагают владыку. Теща моя в лавре и спрашивает: «Ну что, владыка нам достался хороший? » «Еще бы, – говорят, – вся семинария, вся лавра плачут о нем. Что у вас там за место такое, куда наш отец Симон уходит? » – «Не беспокойтесь, хорошо ему там будет ». И действительно, владыка Симон с любовью служил здесь. Когда владыка Глеб (Смирнов) (Архиепископ Орловский и Брянский Глеб (Смирнов; † 1987)) рассчитывал быть здесь, в Рязани, владыку Симона выдвигали в митрополиты, в Патриархию, но он отказался. Владыка Глеб говорил: «От большого поста владыка Симон отказался – так он полюбил Рязанскую епархию ».

Как владыка Симон у нас появился, он стал ездить в Касимов часто. Первая служба его была на святителя Иоанна Златоуста перед Рождественским постом. Стал и Великий канон приезжать читать, до него у нас этого не было. Приехали они тогда из Рязани, а в Рязани было мнение, что в Касимове страшные строгости. И иподиаконы спрашивают: «Нас кормить чем-нибудь будут? » Сережка, мой сын, говорит, вот то-то приготовили, то-то. Оживились: «Значит, нас покормят ». А было безмаслие, первая неделя.

После Великого канона угощали владыку и свиту мы в нашем доме за свой счет, то есть приход на угощение ни копейки не истратил. Но наши поставленные исполкомом староста и казначей проставили в отчете крупную сумму «на угощение владыки ». Финорганы умножили на число поездок владыки по епархии и прислали ему такой налог за весь год, что он решил приезжать и не останавливаться на приходе, не обедать. Отслужил, «Бог благословит » – и домой. Отъезжают и поедят где-нибудь в лесу. Но владыка, вероятно, про это дело в конечном итоге забыл, потому что в последнее время говорил: «Из Касимова я никогда не уезжал неутешенным ». Хотя до конца дней своих с улыбкой рассказывал как съел за один обед ведро картошки в Касимове.

Вот еще интересная была история. Он благословил, чтобы легче было угощать, мяско подавать на своих трапезах для тех, кто имеет право его есть. И вот за одним столом мы подали пельмени. Несет моя Нина Ивановна тарелку с пельменями владыке. Он аж отшатнулся. «Владыко, это специальные, рыбные! » Он взял, стал есть. А шофер его, говорит: «Нина Ивановна, а мне можно специальных? » – «Пожалуйста ». Мы, простой народ-то, думаем, что показалось ему, будто для архиерея повкуснее приготовлено. А владыка говорит: «Это он меня проверял ».

Сегодня панихиду по владыке служил отец Михаил, мой сын. Он еще маленьким мальчиком с владыкой Симоном общался. Владыка у нас останавливался перед службой: приведет себя в порядок и от нас едет в церковь. И вот он Мишу забирал с собой в машину. Миша с такой гордостью, знаете ли, ехал с ним. А потом здесь было угощение, владыка в кресле здесь сидел. Однажды, когда владыка уехал, кресло вынесли, маленький Мишенька сел в это кресло, так руки важно положил и говорит: «Наверное трудно быть архиереем! Ведь мясо есть нельзя. Но это же взрослые – они терпеливые ». Примерял себе архиерейские кресла. Есть у нас и кадр старинный: Миша бежит за архиерейской машиной. У него такая шапочка была, как буденовка, с хвостиком. Он бежит за машиной, не хочет, чтобы владыка уезжал. Черная «Волга» идет потихонечку, а Мишенька пятилетний за ней бежит. Сейчас он у нас настоятелем.

Вот какие у меня начальники: благочинный – отец Андрей Правдолюбов. Он у нас 62-го года рождения. И настоятель – отец Михаил Правдолюбов 67-го года рождения. Мои дети! Еще один отец Симеон здесь, в Егорьевском храме, служит, 64-го года рождения, тоже мой сын. А Михаил-то имеет храм за рекой у нас. Никто не ходит! Но в воскресные и праздничные дни он туда уезжает, служит у них. А в будни мы просили его мне помогать, поскольку я ослабел.

Со мной случился инфаркт, я долго болел. Подал я прошение о выходе за штат. Но владыка Симон не отпустил меня. А про прошение сказал: «Пусть прошение лежит ». Да и отец Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Прошение пусть лежит, и отец Владимир пусть отлеживается ». Потом начались эти все отчеты, компьютеры… Ой! Ничего я не понимаю в этом. И я подал прошение уже архиепископу Павлу (сегодня Митрополит Минский и Слуцкий Павел (Пономарев)), что бы дал нашему храму отца Михаила, моего сына, настоятелем, и владыка Павел мое прошение исполнил. А внуки мои учатся в Москве, в Сретенской духовной семинарии, готовятся стать служителями у престола Божия.

Продолжение следует...

Отец Сергий! Если на фотографии 1924 года были запечатлены три пастыря Правдолюбова, то на фотоснимке, сделанном в 2000 году, - уже целая шеренга священнослужителей. И что - все они Правдолюбовы?
- Все Правдолюбовы и все протоиереи, они представляют две ветви нашего рода. Для начала назову их подряд (слева направо): батюшки Симеон, Сергий, Владимир, Андрей, Михаил, Серафим, Феодор и еще один Михаил. Первый, четвертый и пятый по счету - сыновья находящегося здесь же протоиерея Владимира Сергеевича Правдолюбова (третий слева), он - родной брат моего покойного отца. Остальные четыре батюшки, в том числе и я (в темных очках), тоже родные братья, сыновья приснопамятного протоиерея Анатолия Сергеевича Правдолюбова. И все мы, понятно, в прямом родстве с новопрославленными святыми. Снимок сделан в Селищах под Касимовом, 24 августа, через четыре дня после того, как на Архиерейском соборе состоялось прославление новомучеников, в том числе первых двух Правдолюбовых, а также нашего родственника Михаила Дмитрева - это наш дедушка по материнской линии. Собственно, возле его дома в Селищах мы и сфотографировались.
- В каких храмах служат ваш дядюшка и двоюродные братья?
- Протоиерей Владимир Сергеевич Правдолюбов в молодости закончил механико-математический факультет МГУ, а затем духовную семинарию и академию, стал кандидатом богословия. Его служение продолжается уже 43 года. Со своей матушкой Ниной Ивановной он воспитал двух дочерей и четырех сыновей, из которых трое пошли в священство. Андрей - настоятель касимовского Успенского храма, где некогда служил наш прадед, ныне святой священномученик протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов. Симеон - настоятель Георгиевского храма в Касимове, а Михаил - настоятель церкви святого Диомида в селе Перво Касимовского района.
- Хотелось бы немного узнать и о ваших родных братьях...
-Хорошо, но прежде - сыновнее слово о нашем отце, протоиерее Анатолии Сергеевиче Правдолюбове. В 1935-1940 годах он вместе с отцом и дядей немало хлебнул "Соловецкого лиха". С 1941 по 1944 год наш будущий отец воевал, был тяжело ранен при освобождении Пушкинских Гор. Его церковное служение началось в 1947 году и продолжалось до самой кончины.
Помню, отец мог часами музицировать на фортепьяно или на виолончели, сочинять. Он был талантливым церковным композитором, и вот только сейчас, спустя почти 20 лет после кончины отца, готовится к печати сборник его произведений. Самое же главное - отец обладал великим литургическим даром, никогда впоследствии я не встречал священника, который мог бы даже отдаленно сравниться в красоте совершения богослужений. Отец, например, считал, что участие ребенка в богослужениях во дни Великого поста, Страстной и Пасхальной седмиц дает маленькому христианину больше, чем все остальные средства воспитания, вместе взятые... Нас отец никогда не заставлял учить Закон Божий или еще что-то церковное. Он приобщал нас к мировому музыкальному, философскому и литературному наследию. А к богословию мы потянулись позже, сами.
Теперь о братьях. Наша общая радость в том, что в свое время все мы были иподиаконами у Святейшего Патриарха Пимена. С тех пор много воды утекло... Михаил последние 10 лет служит в знаменитом столичном храме Воскресения Христова в Сокольниках, является кандидатом богословия; у него и матушки Любови - двое сыновей. Другие братья, - Серафим и Феодор, - двойняшки. Первый из них - настоятель самого большого в Рязанской епархии Троицкого собора в поселке Гусь-Железный и глава самого большого среди нынешних Правдолюбовых семейства: у Серафима и матушки Марины семь сыновей и дочка. Очень ответственное служение у Феодора - уже четверть века он настоятель Покровского храма в селе Маковеево, Касимовского района, храма, где свыше 20 лет служил наш отец. Там же, у церковной стены, находится его святая могила.
Вот, наверное, и все, если вкратце.
-Но ведь вы ничего не рассказали о себе...
-Конечно, прожито немало и есть что вспомнить. Например, то, как подобно молодому Анатолию, моему будущему отцу, и моему деду Николаю, мне пришлось пройти через серьезное нравственное испытание. Дело в том, что в годы моей учебы в Московской духовной семинарии сотрудники известной "конторы" неоднократно пытались завербовать меня, суля златые горы, возможность поездить не только по Союзу, но и по всему миру... Я очень хотел учиться. И понимал, что если откажусь быть сексотом, меня ничего хорошего в дальнейшем не ждет. И все-таки я сказал кагебистам "нет". В тяжелейшее для меня время я написал музыку к древнейшему песнопению "Вечери и твоея тайныя днесь". В нем говорится, что христианин отказывается от всех благ жизни, от своего будущего; пусть даже он окажется неизвестно где, но Богу и Христу останется верен до смертного часа.
Думаю, сам Господь выступил тогда моим заступником... Вспоминаю об этом потому, что теперь, согласно решениям последнего Архиерейского Собора, священникам запрещается работать на секретные службы, и о попытках их вербовки, если таковые случатся, священнослужители могут заявлять открыто. Убежден, что все священники благодарны архиереям, утвердившим такую позицию в современной церковной жизни.
- То было первое ваше произведение?
-Нет, второе. Первым было песнопение "Ныне отпущаеши". Оба они исполнялись церковными хорами в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве. Есть у меня и третье произведение, "Соловецкие мученики", первая стихира на литии, она пока что не звучала публично.
Я написал стихиру под сильнейшим впечатлением от фотовыставки, посвященной бывшим узникам Соловецкого лагеря. Ночью долго не мог уснуть, закрывал глаза - и видел страдальческие лица, и среди них - Правдолюбовых. И вдруг, когда уже почти уснул, я услышал пение. Оно прозвучало отдельной музыкальной фразой. Вместе с мелодией возникали слова. И я вспомнил, что именно так происходило у древних церковных авторов - они одновременно "слышали" мелодию и слова песнопений... Я кинулся к столу и стал записывать. Помню: это произошло в ночь на 11 февраля 1992 года, то была особенная ночь, ночь необычайного творческого озарения.
Надеюсь, что мои "Соловецкие мученики" обязательно прозвучат. Хотелось бы, чтобы это произошло в нынешнем году во время торжественного акта в Православном Свято-Тихоновском богословском институте, где я читаю лекции. Мне хотелось бы самому управлять хором, я умею это делать.
- Одни из пастырей Правдолюбовых служат в сельской местности, другие в городе, в том числе двое в столице. Скажите, как живется сегодня пастырям? Нуждаются они или благоденствуют, если говорить о материальной стороне дела?
- Приход приходу - рознь, как на селе, так и в большом городе. В столице, скажем, больше народу бывает в тех храмах, что находятся вблизи метро или многолюдных перекрестков. Такие храмы - побогаче. Но я хочу сказать о другом. Да, есть священники, которые имеют приход в селе, а большую часть времени проводят в городе, занимаясь "улучшением" личного благосостояния, но это, скорее, исключение из правила (как Иуда был исключением среди апостолов), и таких сребролюбов-стяжателей сурово обличает наш Святейший Патриарх Алексий II.
Правило же таково, что в абсолютном своем большинстве священники Бога боятся и несут свое служение достойно - и в хороших условиях, и в крайне скудных. Потому что самое главное для пастыря - это его храм и престол Божий, стоящий в храме. И пусть вокруг будет лес, степь, пустыня - для священника это безразлично, потому что основное для него - ежедневное общение с Богом и с людьми.
В известном смысле священнику в большом городе даже тяжелее, беспокойнее, чем сельскому батюшке. Я вот уже сколько лет в Москве, а все не могу привыкнуть. Дважды просился направить в провинцию, но безуспешно.
- Вы преподаете в духовных высших учебных заведениях. Поделитесь своим мнением о современном православном студенчестве. Вы с оптимизмом оцениваете церковную молодежь?
- В Евангелии есть прекрасные слова, что Бог может из камней воздвигнуть детей Аврааму. И вот я на протяжении многих лет наблюдаю, как вчерашние "камни" чудесным образом превращаются в замечательных священнослужителей. Дело в том, что Церковь - не земное устроение, это таинственный богочеловеческий организм. Если бы Церковь была только творением рук человека, от нее бы давно ничего не осталось. Глядя на студентов, недавних простых ребят из глубинки, я вижу, как очень быстро меняются, преображаются их лица. Потому что Бог призвал этих молодых людей к служению, Он сам устраивает свою Церковь и людей призывает достойных. И им дано стать священниками даже более лучшими, чем иным выходцам из пастырских семей. Поэтому, когда я слышу в своей среде, что кто-то пренебрежительно отзывается о церковной молодежи, я тут же вмешиваюсь: "Прекрасная молодежь идет в Церковь, и служить она будет прекрасно".
- Теперь такой резонный вопрос: появятся ли в наших храмах в наступившем XXI веке молодые священники из рода Правдолюбовых?
- Мои прадед и дед - Анатолий Авдеевич и Сергий Анатольевич - были знакомы со Святейшим Патриархом Тихоном, получили от Первосвятителя фотографию с его дарственной надписью- "Протоиереям Сергию и Анатолию Правдолюбовым. Патриарх Тихон, 1924 год". Тогда мои предки и порешили, чтобы два имени, благословленные Патриархом Тихоном, чередовались в нашем роду. Маленький Анатолий тогда уже был - мой будущий отец. Поэтому мне заранее было заготовлено имя Сергий... Мне было лет восемь, когда я получил от отца наказ: "Когда вырастешь, женишься и у тебя родится сын, обязательно назови его Анатолием" Семнадцать лет назад мы с матушкой Маргаритой Владимировной так и сделали: одного из сыновей-двойняшек назвали Анатолием, а второго Владимиром. Теперь будем ждать внука Сергия...
Рад, что оба моих сына стали первокурсниками Православного Свято-Тихоновского богословского института, выбрали богословско-пастырский факультет. Кроме того, мой родной племянник Сергий уже третьекурсник Московской духовной семинарии (кстати, это он автор современной фотографии Правдолюбовых). Не исключено, что и еще кто-то из сыновей моих родных и двоюродных братьев ступит на путь церковного служения. Впрочем, как и наши предки, мы не собираемся сыновей силком тащить во священники: "невольник - не богомольник".
- И последний вопрос, отец Сергий: если не секрет - о чем бесшумно "шелестит" генеалогическое древо Правдолюбовых?
- Наше "древо" свидетельствует, что одни Правдолюбовы, которые не были связаны с Церковью, оставались бездетными, а дети других - не женились или не выходили замуж. И такие "ветви" постепенно "засыхали". Зато "священнические ветви" продолжают "зеленеть". Здесь, конечно, нет никакого повода для гордости и кичливости - вот, мол, какие мы "избранные" и замечательные, ведь все когда-то заканчивает свое существование... Тем не менее некая тайна в наблюдаемом положении вещей определенно есть. И если Богу угодно, чтобы возможно больше Правдолюбовых продолжало нести крест служения Церкви, - значит, надо его нести. Будем в этом неколебимы.

Протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбов родился 13 июня (ст. ст.) 1890 года в селе Маккавеево Рязанской губернии Касимовского уезда. Его отец — протоиерей Анатолий Авдеевич Правдолюбов, мама — Клавдия Андреевна Правдолюбова (урожденная Дмитрева).

Детство его проходило в Рязанской губернии — в селе Маккавееве и городе Касимове, где вскоре после рождения Сергия отец Анатолий стал служить в храме Успения Божией Матери.

Протоиерей Анатолий Авдеевич не только служил в Успенском храме, но был также наблюдателем духовных школ Касимовского уезда, преподавателем Духовного училища и духовных школ города Касимова.

В шестилетнем возрасте, в 1896 году, с младенцем Сергием произошло чудо исцеления. Он перенес в этом году тяжелую болезнь, после которой почти совсем потерял слух. Врачи утверждали, что глухота останется на всю жизнь — она неизлечима. В этом же году, в сентябре, отец Анатолий Авдеевич был в Чернигове на прославлении святителя Феодосия Черниговского — на открытии его мощей. Он привез с собой небольшой плат и елей от мощей Святителя, который возложил на голову больного ребенка. Вот как писал потом в своих воспоминаниях об этом исцелении уже сын Сергия — протоиерей Анатолий Сергиевич Правдолюбов:

— Салфеточка, лежавшая на мощах святителя Божия Феодосия, привезена была дедушкой домой вместе с маслом от раки Святителя. Возложена она была им с верою на голову моего оглохшего отца, больного шестилетнего мальчика; масло дедушка ему лил в больные ушки, и он совершенно исцелился и всю жизнь потом прекрасно слышал.

Отец Сергий был от природы очень одаренным человеком, но вместе с тем получил и прекрасное образование. В отрочестве он окончил Касимовское Духовное училище, где преподавал его отец, затем Рязанскую Духовную семинарию и, наконец, Киевскую Императорскую Духовную академию с присуждением ему ученой степени кандидата богословия. Темой его кандидатского сочинения была апологетика — защита православной веры от иноверия.

В 1913 году, еще будучи студентом Духовной академии, Сергий Анатольевич женился на Лидии Дмитриевне Федотьевой, дочери касимовского протоиерея Димитрия Федотьева. Венчались они в небольшом селе Панино Рязанской губернии Спасского уезда, где служили родственники Лидии Дмитриевны Федотьевой.

У отца Сергия и Лидии Дмитриевны родилось семь человек детей: Анатолий (впоследствии протоиерей; 1914-1981), Владимир (1916-1918), Виктор (1919-1943; погиб на фронте), Вера, ныне здравствующая (род. в 1922 г.), Сергий (1925-1943; погиб на фронте), София, ныне здравствующая (род. в 1927 г.) и Владимир, ныне протоиерей (род. в 1931 г.).

В 1915 году, по окончании Духовной Академии, отец Сергий служил в Киеве псаломщиком, а затем был послан в Вятскую епархию, где 26 октября (ст. ст.) того же года был рукоположен епископом Вятским Никандром во священника к Спасской церкви Слободы Кукарка. В 1916 году он стал протоиереем и был переведен настоятелем в Троицкий собор Слободы Кукарка (ныне город Советск, Кировской области) и назначен благочинным первого округа Яранского уезда Вятской епархии, законоучителем девятиклассной женской гимназии, двух мужских средних училищ и председателем педагогического совета гимназии. Отцу Сергию в это время было всего двадцать шесть лет.

Протоиерей Анатолий, сын отца Сергия, в своих воспоминаниях так потом писал о том времени и об отце: «Протоиерей Сергий прекрасно возглавлял и соборный притч, и собор батюшек всего города и округа, когда тот собирался в большие праздники. Отец был знатоком архиерейского служения и всякого другого — и будничного, и праздничного. Он устроил такое благолепие в службе, что всем это тогда понравилось. Наиболее покоряюща была сила его проповеди, природное дарование, отшлифованное высшим образованием. “Благословен Бог, изливаяй благодать Свою на священники Своя…”, “И никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон” (Евр.5.4). Эти божественные слова на отце Сергии осуществились».

Но недолго протоиерей Сергий служил в Вятской епархии — в 1923 году он переехал в город Касимов Рязанской епархии, где был назначен настоятелем Троицкого храма.

Касимов — небольшой, но очень красивый древний город, известный с 1152 года. В нем было два монастыря и двенадцать церквей, в каждой из которых был прекрасный набор колоколов. Главный соборный колокол весил 16 тонн и отличался низким бархатным тембром, раздававшимся на многие километры в округе. Как вспоминают современники, звук этого колокола как будто плыл по улицам города, новых ударов было почти не слышно — только мягко возобновляющееся звучание, слышное километров до пятнадцати за городом. Ближайшие к Касимову сельские приходы начинали свой звон по соборному колоколу, а сам город просто звучал множеством колоколов, особенно в пасхальную седмицу, когда каждый прихожанин считал своим долгом подняться на колокольню своего приходского храма и хотя бы несколько раз ударить в колокола. Такое количество колоколов в небольшом городе и такое разнообразие различных звонов поражало всех, кто впервые приезжал в город. Один fрхиерей, посетивший Касимов, с удивлением вспоминал потом эти звоны и говорил: «Потрясеся весь град!»

Но не только своими колоколами славился город Касимов. В каждом из храмов было множество старинных облачений, икон, хоругвей, в каждом храме был свой хор певчих, которыми управляли опытные регенты, проходившие свое обучение в Москве и Петербурге.

Протоиерей Сергий любил свой родной город, и приехал он сюда для служения по просьбе своего отца, который писал ему в Вятскую епархию: «Возвратись в землю отцов; мы стары и горько нам умирать, не видя тебя и внуков, не насладившись общением с тобой и семьей твоей лицом к лицу». И действительно, Касимов был городом предков отца Сергия: в Успенской церкви служил протоиерей Анатолий — его отец, в Казанском монастыре — брат, иерей Николай, в кладбищенской церкви всех Святых — отец его жены, протоиерей Димитрий Федотьев; в окрестных селах служили дяди отца Сергия — протоиерей Михаил, протоиерей Феодор и иерей Александр Дмитревы. Каждую неделю в базарный день, по четвергам, эти многочисленные родственники собирались в город по хозяйственным нуждам, а потом считали своим долгом появиться в доме отца Анатолия Авдеевича Правдолюбова, где вместе пили чай, разговаривали, делились приходскими заботами.

Когда в Касимов приехал отец Сергий, он стал постоянным участником этих встреч. Всем был известен его незаурядный проповеднический дар, и все единодушно просили его каждый раз импровизационно произнести проповедь на тему предстоящего евангельского воскресного чтения. Его внимательно слушали, вносили поправки и дополнения, а потом во всех церквах говорили примерно одно и то же, конечно со своими личными особенностями, которые всегда отличают одного проповедника от другого. Тем более, что у каждого священника, кто слушал тогда отца Сергия, были свои привязанности к определенным источникам. Сам протоиерей Сергий очень любил проповедничество архиепископа Иннокентия Херсонского и святителя Феофана Затворника, протоиерей Анатолий Авдеевич — святителя Димитрия Ростовского, протоиерей Димитрий Федотьев пользовался прежде всего хрестоматиями протоиерея Григория Дьяченко, кто-то любил святителя Тихона Задонского, архиепископа Амвросия Харьковского, протоиерея Родиона Путятина и так далее. Тем не менее, именно отца Сергия ценили как необыкновенного проповедника, оратора, апологета не только собратья — священники, но и прихожане, собиравшиеся послушать его из других храмов города.

В эти годы протоиерей Сергий произнес весьма пространный цикл проповедей под названием «Объяснение Божественной литургии». Сохранились очень подробные записи этих проповедей, которые и сейчас поражают глубиной веры отца Сергия, красотой слова и вместе с тем доступностью для каждого слушающего тех высоких богословских истин, которые в них излагаются.

Протоиерею Сергию приходилось принимать участие и в публичных диспутах с атеистами, на которые собиралось множество народа. Сами власти обязывали священнослужителей выступать на таких диспутах, но очень скоро диспуты были запрещены, так как атеисты неизменно терпели сокрушительные поражения.

Немало бед принес также и обновленческий раскол, распространившийся тогда повсеместно. Но в Касимове обновленцы не имели успеха во многом благодаря сплоченности духовенства, постоянной проповеди с церковного амвона, в чем немалую роль сыграла твердость отца Сергия, его убежденность в том, что недопустимо вносить в церковную жизнь те новшества, какие провозглашали последователи обновленчества.

В 1924 году протоиерей Сергий вместе со своим отцом, протоиереем Анатолием Авдеевичем, и братом Владимиром был в Москве на приеме у Святейшего Патриарха Тихона. В знак общения с касимовскими протоиереями Святейший Патриарх Тихон подарил им свой портрет с собственноручной подписью: «Протоиереям Правдолюбовым».

Сложнее было отношение к митрополиту Сергию (Страгородскому), особенно после его Декларации 1927 года. Появились приходы, в которых не поминали имя митрополита Сергия и тем самым фактически отделились от церковного единства. Отец Сергий всегда сохранял верность митрополиту Сергию и убеждал других в том, что отношение к нему, как к главе Русской Церкви, является залогом ее единства, что верность ему сохранит Церковь от полного ее уничтожения.

28 февраля 1928 года протоиерей Сергий был награжден крестом с украшениями «за усердное проповедание Слова Божия», а 4 мая 1934 года указом архиепископа Рязанского и Шацкого Иувеналия (впоследствии канонизированного священномученика) — митрой.

В те годы уже повсеместно установилась атеистическая власть, и начинались годы репрессий. Но Господь хранил отца Сергия. Однажды в тот город Вятской епархии, где он служил, пришел карательный отряд красноармейцев. Многих они расстреляли на месте, а когда подошли к дому отца Сергия в поисках «главного попа», он сам вышел к ним и сказал: «Это я». Ему не поверили. Вид у отца Сергия был очень простой — лысина, маленькая бородка. Красноармейцы ответили ему: «Нет, ты не главный поп, ты — простой поп». Отец Сергий ответил: «Да, я простой священник». Каратели ушли, но отыскали престарелого заштатного протоиерея Алексия и расстреляли его. Отец Сергий всю жизнь молился за убиенного протоиерея Алексия.

Но в другой раз отца Сергия арестовали и продержали под стражей два с половиной месяца. Арестованных водили на работу и называли их «трудовым ополчением», хотя на самом деле это было тюремным заключением.

Однажды группу заключенных вывели в лес и приказали копать траншею. Когда траншея была готова, всех расстреляли и закопали в вырытый ими ров. Очень скоро вывели в лес другую группу людей, в которую входил и отец Сергий. Также приказали копать траншею, и все были уверены, что их расстреляют. Во время работы все молились, чтобы Господь принял их души с миром. Когда все было готово, неожиданно по железнодорожным путям, проходившим невдалеке, подошел состав с совершенно испорченной рыбой. Охранник приказал разгрузить четыре вагона тухлой рыбы и закопать в траншею, после чего все могли быть свободны. Люди, выполняя эту тяжелую работу, радовались и благодарили Бога за спасение.

В конце 1929 года, уже в Касимове, отца Сергия арестовали и заключили в тюрьму. Его приговорили к двум годам заключения, но, по многочисленным просьбам верующих, неожиданно к празднику Пасхи освободили.

Тем не менее, в 1935 году отец Сергий снова был арестован и отправлен на Соловки. Вместе с ним было арестовано более десяти человек, среди которых были его сын Анатолий, двадцатилетний юноша, и двое братьев: иерей Николай (канонизирован 27 декабря 2000 года как священномученик) и Владимир (канонизирован 20 августа 2000 года как мученик). Причиной ареста послужило составление иереем Николаем и Владимиром Анатольевичем жизнеописания всеми почитаемой Матроны Анемнясевской (канонизирована 22 апреля 1999 года как блаженная и исповедница) и двух местночтимых подвижников благочестия — царевича Иакова (XVII век) и Петра Отшельника (современника преподобного Серафима Саровского). Составление таких книг в то время считалось преступлением.

В Соловецком лагере протоиерей Сергий провел долгие пять лет в тяжелейших условиях. Вместе с ним в тюремном заключении томились его сын и брат, иерей Николай. Владимира Анатольевича отправили в Карагандинский лагерь и там расстреляли.

Большой поддержкой на Соловках для Правдолюбовых было знакомство с епископом Аркадием Остальским (канонизирован 20 августа 2000 года как священномученик), с которым у них завязалась глубокая духовная дружба.

Несмотря на условия тюрьмы, у заключенных в те годы были возможности для общения, молитвы и даже богослужения. Сохранился Соловецкий антиминс, а у внука отца Сергия, протоиерея Сергия Правдолюбова, как драгоценная реликвия хранится соловецкая епитрахиль в виде простого полотенца, которую отцу Сергию прислали «с воли».

Сын протоиерея Сергия, протоиерей Анатолий, оставил свои воспоминания о годах заключения на Соловках, среди которых есть рассказы о несомненно чудесных событиях. Так однажды, по молитвам протоиерея Сергия, его сын был спасен от неминуемой гибели.

Соловки, это — архипелаг: несколько островов расположены недалеко друг от друга. Заключенные жили на главном острове, а работали порой на отдаленных островах, добираясь туда на небольших лодках. На работах узников задерживали до глубокой ночи, и тогда им приходилось добираться до главного острова в полной темноте.

И вот, в один из таких дней, произошло следующее. Когда арестанты вышли в пролив, разделяющий острова, поднялся сильный морской ветер, очертания островов совершенно исчезли во мраке, и все люди, находившиеся в лодке, поняли, что погибают: куда грести — непонятно, а ветер быстро сносил лодку в открытое море. Неожиданно все увидели яркий свет, похожий на большой костер, разложенный на главном острове. Налегли на весла, и стоило всем немалых усилий преодолеть ветер, течение пролива и все-таки вывести лодку на этот огонь. Когда подошли к главному острову и вышли на берег, с удивлением обнаружили, что никакого огня на берегу не было. Только стоял у воды один отец Сергий и молился за людей, находившихся в море.

В другой раз протоиерей Сергий предупредил своего брата и сына об искушении от нечистого духа, охватившего всех, находящихся с ними рядом. Как-то в вечернее время, после работы, в тюремном общежитии множество заключенных находились вместе и мирно беседовали, расположившись группами по всему общежитию. Вели общую беседу и Правдолюбовы: отец Сергий, отец Николай и Анатолий. Вдруг отец Сергий сказал им: «Влетел!». «Кто влетел?», — спросил его сын. «Сатана влетел», — ответил отец Сергий. «А почему ты это знаешь?», — продолжал спрашивать Анатолий. «А вот посмотри, слышишь, как около входа люди ругаются?» «Ну и что из того, мало ли, какие у них между собой разногласия?», — продолжал возражать отцу Сергию Анатолий. «Нет, дело не в этом. Сейчас здесь все будут ругаться». И действительно, как бы по кругу страшная брань стала распространяться среди людей по всему помещению. Очень скоро все без исключения люди ругались, проявляя друг к другу непонятную злобу. «Вот видите? Мы сейчас с вами тоже ругались бы, если бы я вас не предупредил», — сказал отец Сергий.

Еще один случай с отцом Сергием говорит о том, что даже демоны иногда вынуждены свидетельствовать о силе Божией, действующей в людях, верных Ему. Был среди заключенных узбек, который любил гадать на небольших косточках, похожих на вишневые: он бросал эти косточки на какую-либо поверхность и смотрел, как они расположатся. По их расположению это узбек предсказывал многое из того, что предстоит пережить тому или иному заключенному. Такие гадания нравились многим, узбека всегда окружала толпа людей, возбужденно обсуждающих то или иное предсказание.

Как-то раз этот человек подошел к отцу Сергию и попросил у него разрешения погадать на него. Отец Сергий ответил: «Закон нашей веры гадать нам запрещает. Я не разрешаю гадание». Узбек отошел от отца Сергия и с лукавым видом сказал окружающим: «А мы все равно погадаем!» Бросил он косточки, посмотрел на них и вдруг побледнел и изменился в лице. С величайшим почтением подошел он к отцу Сергию, склонился перед ним, как-то особенно сложив руки, и сказал: «Разрешите продолжать гадание». «Нет, не разрешаю», — был ответ отца Сергия. Узбек подошел к своим косточкам, положил на них сверху какую-то небольшую палочку и сказал: «Все, не разрешает!» «Да что ты, продолжай: подумаешь, какой-то старик тебе запрещает!», — пытались ободрить его заключенные. «Нет, вы ничего не понимаете! Ему выпало счастье пророка! Это очень редкая вещь, и никто не имеет права гадать на него, если он не разрешает», — ответил узбек и в это вечер вообще прекратил гадания.

В 1940 году отца Сергия освободили, и он вернулся в Касимов. Но многие храмы к тому времени были уже закрыты. Не совершались службы и в Троицкой церкви, где до своего заключения отец Сергий был настоятелем. Священнического места для него не нашлось, и он был вынужден зарабатывать хлеб насущный исполнением треб и замещением штатных священников во время их болезни. А в августе 1942 года его снова отправили в тюрьму на шесть месяцев. Ему ставилось в вину «нарушение правил светомаскировки в военное время», которых он не нарушал, за что его арестовали и без суда и следствия заключили под стражу. Только через полгода отец Сергий был освобожден, а в марте 1943 года стал служить в Никольской церкви города Касимова.

Но недолго пришлось служить ему в Касимове — уже в декабре того же года отец Сергий был мобилизован на трудовой фронт и отправлен ночным сторожем на карьер по добыче белого камня в Малеево. Этот карьер располагался недалеко от Касимова, но, тем не менее, это было ссылкой. Как заметил один из внуков отца Сергия, «каменоломни были всегда местом работы рабов и заключенных». Целых три года отец Сергий провел на каменоломнях, но все это время усердно изучал Добротолюбие, творения Святых отцов, а иногда ему удавалось совершать всенощные бдения, на которых пели такие же ссыльные, как и он, среди которых нашелся даже регент церковного хора.

Здесь же, в каменоломнях, он написал свое Завещание, которое озаглавил: «Моим детям и внукам о том, как проводить посты и готовиться к исповеди и приобщению Святых Христовых Таин». По своему настроению это Завещание очень близко к святоотеческим творениям, а детьми и внуками праведника и исповедника может считать себя каждый христианин, если с любовью воспринимает его наставления. Завещание протоиерея Сергия было дважды опубликовано в Журнале Московской Патриархии: в 12-м номере за 1985 год и 2-м номере за 2003 год.

В 1946 году отец Сергий был освобожден, но в Касимове служить ему запретили. Он стал благочинным и настоятелем Вознесенской церкви города Спасск-Рязанский. Но и здесь он служил недолго: с весны по декабрь 1947 года. Затем его перевели в город Лебедянь, входивший в те годы в Рязанскую епархию, а на его место — благочинным Спасского округа и настоятелем — назначили его родного сына, протоиерея Анатолия, принявшего священнический сан 7 декабря 1947 года. Для отца Сергия было большой радостью увидеть своего старшего сына священником. Когда он уезжал из Спасска, то, обратившись к прихожанам, сказал: «Я уезжаю, но оставляю вам своего сына, который будет для вас лучше меня».

В Лебедяни прошли последние три года жизни протоиерея Сергия. Это были годы трудов и болезней. Его здоровье было подорвано в заключении. Здесь он перенес инфаркт. В шестьдесят лет он выглядел восьмидесятилетним старцем.

18 декабря 1950 года, в канун памяти чтимого им святителя и чудотворца Николая, протоиерей Сергий скончался. Погребен он был в Лебедяни, у южной части алтаря Преображенского храма, в котором служил.

Сын отца Сергия, протоиерей Анатолий Правдолюбов, свидетельствовал о том, что во время отпевания и погребения протоиерея Сергия он, к своему удивлению, не испытывал скорби, обычной в таких случаях, а напротив — тихую радость, похожую на ту, какая у верующих людей бывает на Пасху. Он поделился тем, какие чувства испытывает, со старыми священниками, на что те ему ответили: «Разве ты не знаешь? Так всегда бывает, когда хоронят праведника!»

Определением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священного Синода 27 декабря 2000 года протоиерей Сергий был прославлен как священноисповедник и причислен к Собору Новомучеников и Исповедников Российских.

По благословению Святейшего Патриарха Алексия II, митрополита Рязанского и Касимовского Симона, митрополита Воронежского и Липецкого Мефодия 4 октября 2001 года было совершено обретение честных мощей священноисповедника Сергия. 5 октября 2001 года его мощи были перенесены из города Лебедяни, который входит теперь в Воронежскую епархию, в Спасскую церковь села Маккавеево Рязанской епархии. Здесь, в этом небольшом селе, где родился священноисповедник Сергий, его честные мощи готовились ко всеобщему почитанию, а 5 февраля 2002 года были торжественно перенесены в Никольскую церковь города Касимова.

Во время визита Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Касимов по случаю 850-летнего юбилея города, мощи священноисповедника Сергия находились в главном Вознесенском соборе города, где 1 июля 2002 года Святейший совершил Божественную Литургию.

15 сентября 2002 года, после восстановления и освящения Троицкого храма города Касимова, честные мощи священноисповедника Сергия были перенесены в этот храм для постоянного пребывания. Каждую неделю перед ракой его честных мощей совершается богослужение с чтением акафиста новопрославленному святому.

Память священноисповедника Сергия совершается в день его кончины — 5/18 декабря, а также в Соборе всех Новомучеников и Исповедников Российских, Соборе Рязанских святых и Соборе Касимовских святых.