Лучшие афоризмы и цитаты о вере. Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни — православная социальная сеть «Елицы Сущность всякой веры состоит в том
В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.
В человека вложена потребность счастья; стало быть оно законно.
Афоризм едва ли не лучшая форма для изложения философских суждений.
Одно из самых удивительных заблуждений - заблуждение о том, что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.
Остерегайтесь мысли, что у вас есть такие добродетели, каких нет у других.
От пятилетнего ребенка до меня только шаг. От новорожденного до меня страшное расстояние.
Счастье есть удовольствие без раскаяния.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Только бы люди знали, что цель человечества не есть материальный прогресс, что прогресс этот есть неизбежный рост, а цель одна - благо всех людей…
Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно.
Тщеславие… Должно быть, оно есть характерная черта и особенная болезнь нашего века.
У одной девушки спросили, какой самый главный человек, какое самое главное время и какое самое нужное дело? И она ответила, подумав, что самый главный человек тот, с которым ты в данную минуту общаешься, самое главное время то, в котором ты сейчас живешь, и самое нужное дело сделать добро тому человеку, с которым в каждую данную минуту имеешь дело.
У того, кто ничего не делает, всегда много помощников.
Церковь. Все это слово есть название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими.
Человек должен быть рабом. Выбор для него только в том, чьим: своих страстей, а значит, и людей, или же своего духовного начала.
Человек может служить улучшению общественной жизни только в той мере, в какой он в своей жизни исполняет требования своей совести.
Человек немыслим вне общества.
Человек подобен дроби, числитель есть то, что он есть, а знаменатель - то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь.
Человек, отделяющий себя от других людей, лишает себя счастья, потому что чем больше он отделяет себя, тем хуже его жизнь.
Человек, переставший пить и курить, приобретает ту умственную ясность и спокойствие взгляда, который с новой верной стороны освещает для него все явления жизни.
Чем больше мы любим, тем обширнее, полнее и радостнее становится наша жизнь.
Чем лучше человек, тем меньше он боится смерти.
Чтобы поверить в добро, надо начать делать его.
Эгоизм жесточе эгоизма личного. Человек, который устыдится пожертвовать благами другого для себя одного, считает своей обязанностью пользоваться несчастьем, нуждою людей для блага семьи.
Эстетическое и этическое - два плеча одного рычага: насколько удлиняется и облегчается одна сторона, настолько укорачивается и тяжелеет другая. Как только человек теряет нравственный смысл, так он делается особенно чувствителен к эстетическому.
Язык есть орудие мышления.
Власть одного человека над другим губит прежде всего властвующего.
Возненавидеть жизнь можно только вследствие апатии и лени.
Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты.
Все люди мира имеют одинаковые права на пользование естественными благами мира и одинаковые права на уважение.
Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.
Всякая откровенно выраженная мысль, как бы она ни была ложна, всякая ясно переданная фантазия, как бы она ни была нелепа, не могут не найти сочувствия в какой-нибудь душе.
Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.
Главное свойство во всяком искусстве - чувство меры.
Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками.
Двумя вещами человек никогда не должен огорчаться: тем, чему он может помочь, и тем, чему не может помочь.
Для того чтобы воспринимать чужие мысли, надо не иметь своих.
Для того, чтобы было легко жить с каждым человеком, думай о том, что тебя соединяет, а не о том, что тебя разъединяет
с ним.
Добро, которое ты делаешь от сердца, ты делаешь всегда себе.
Если дикарь перестал верить в своего деревянного бога, то это не значит того, что Бога нет, а только то, что Бог не деревянный.
Если тебе мешают люди, то тебе жить незачем. Уходить от людей - это самоубийство.
Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе.
Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах - разговорами, а что нужно мужчине - тело и все то, что выставляет его в самом обманчивом, но привлекательном свете; и это самое и делается.
Знание без нравственной основы - ничего не значит.
Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.
Из страстей самая сильная, и упорная - половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти, и последняя, самая сильная из них - плотская любовь, то исполнится пророчество: люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута и ему незачем будет жить.
Имей цель для всей жизни, цель для известного , цель для года, для месяца, для недели, для дня и для часа, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.
Как ни странно самые твердые, непоколебимые убеждения - самые поверхностные. Глубокие убеждения всегда подвижны.
Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.
Корень злых дел в дурных мыслях.
Короткие мысли тем хороши, что они заставляют серьезного читателя самого думать.
Любить - значит жить жизнью того, кого любишь.
Люди наказываются не за грехи, а наказываются самими грехами. И это самое тяжелое и самое верное наказание.
Люди учатся, как говорить, а главная наука - как и когда молчать.
Люди, живущие только своими чувствами, - это звери.
Мудрость - знать, в чем дело жизни и как исполнять его.
Музыка - это стенография чувств.
Мы не любим людей не потому, что они злы, но мы считаем их злыми потому, что не любим их.
Настоящая жизнь совершается там, где она незаметна.
Наши добрые качества больше вредят нам в жизни, чем дурные.
Не верьте словам ни своим, ни чужим, верьте только делам и своим, и чужим.
Не столько вреда бывает от того, что мы делаем не то, что должно, сколько от того, что мы не удерживаемся от того, чего не должно делать.
Нет в мире виноватых.
Нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Нет таких положений и нет таких незначительных дел, в которых не могла бы проявиться мудрость.
Никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе.
Никогда не беспокой другого тем, что ты можешь сделать сам.
Ничто так не поощряет праздность, как пустые разговоры.
15 июля 1852 года Лев Толстой с Кавказа отправил в журнал «Современник» Николаю Некрасову своё первое произведение — повесть «Детство». Это стало первым шагом творческого пути длиною в жизнь. «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение», автобиографическая трилогиа, повести «Казаки», «Смерть Ивана Ильича», «Крейцерова соната», «Хаджи-Мурат», цикл очерков «Севастопольские рассказы», драмы «Живой труп» и «Власть тьмы», религиозно-философские произведения «Исповедь» и «В чём моя вера?» сделали Толстого классиком еще при жизни.
сайт вспомнил цитаты писателя, которые раскрывают его в полной мере.
«Величайшие истины — самые простые».
«Война есть убийство. И сколько бы людей ни собралось вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство все равно самый худший грех в мире».
«Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью».
«Как бы я хотел, милая Соня, чтобы ты приняла это письмо с той же любовью, бескорыстной, с полным забвением себя и с одним желанием блага тебе, которое я испытываю теперь». Из письма жене
«Все мы храбримся друг перед другом и забываем, что все мы, если мы только не любим, — жалки, прежалки. Но мы так храбримся и прикидываемся злыми и самоувереннными, что сами попадаемся на это и принимаем больных цыплят за страшных львов…». Из письма Черткову
«Ни в чём так не виден характер людей, как в игре».
«Разве может быть сомнение в пользе образования? Если оно хорошо для тебя, то и для всякого». «Анна Каренина»
«Обманывать себя нечего. Все — суета». «Исповедь»
«Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит». « Война и мир»
«Кратчайшее выражение смысла жизни может быть таким: мир движется и совершенствуется. Главная задача — внести вклад в это движение, подчиниться ему и сотрудничать с ним».
«Мистицизм без поэзии — суеверие, а поэзия без мистицизма — проза».
Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью (Лев Толстой).
Самые серьезные проблемы современного человека происходят от того, что он утратил чувство осмысленного сотрудничества с Богом в Его намерении относительно человечества (Фёдор Достоевский).
Атеист – это несчастный ребенок, который напрасно пытается уверить себя, что у него нет отца (Бенджамин Франклин).
Регулярное посещение церкви так же неспособно сделать человека христианином, как регулярное посещение гаража неспособно сделать человека шофером (Альберт Швейцер).
Чудесное устройство космоса и гармония в нем могут быть объяснены лишь тем, что космос был создан по плану всеведущего и всемогущего существа (Исаак Ньютон).
Не говори, что на твоей стороне Господь, а лучше молись о том, чтобы тебе самому быть на стороне Господа (Авраам Линкольн).
Защищать Бога надо не снаружи, а внутри себя (Янн Мартел).
Если Бога нет и вся наша жизнь – это секунда на пути из праха в прах, то зачем всё? (Михаил Ходорковский).
Безбожники – это верующие, которые не хотят ими быть (Станислав Лец).
Люди готовы спорить из-за религии, писать о ней книги, сражаться и умирать за нее, но только не жить по ней (Чарльз Колтон).
Суеверие – религия для слабых умов (Эдмунд Бёрк).
Моральный кодекс коммуниста, который я изучал, полностью списан с Нагорной проповеди Иисуса Христа, причем Нагорная проповедь написана лучше (Геннадий Зюганов).
Прежде чем возлюбить своих врагов, попробуйте хоть немного лучше относиться к своим друзьям (Эдгар Хау).
Истина, которая делает нас свободными, – это чаще всего истина, которую мы не желаем слушать (Герберт Эйгар).
Многие верят в Бога, но не многим верит Бог (Марти Ларни).
Христос изгнал торгующих из храма, торгующие поумнели и облачились в ризы (Гораций Сафрин).
Каждый приспосабливает Бога под себя, а не себя под Бога (Владислав Скрипниченко).
Иегова, сотворив мир, сказал, что он хорош. Что бы он сказал теперь? (Бернард Шоу).
Атеизм – это тонкий слой льда, по которому один человек может пройти, а целый народ рухнет в бездну (Фрэнсис Бэкон).
Надеяться на Бога есть единственный способ в него верить, и потому кто не молится, тот не верит (Петр Чаадаев).
Самый верный признак истины – простота и ясность. Ложь всегда бывает сложна, вычурна, многословна (Лев Толстой).
Проповедью должны быть наши жизни, а не наши слова (Томас Джефферсон).
Каждый серьезный естествоиспытатель должен быть каким-то образом человеком религиозным. Иначе он не способен себе представить, что те невероятно тонкие взаимозависимости, которые он наблюдает, выдуманы не им (Альберт Эйнштейн).
Бог есть любовь; это единственная истина, которую я всецело признаю (Махатма Ганди).
Христианами не рождаются – христианами умирают (Владимир Борисов).
Христианское бессмертие – это жизнь без смерти, а не после смерти (Петр Чаадаев).
Величайшее коварство Дьявола – убедить нас, что его не существует (Шарль Бодлер).
Многие люди смотрят на Бога как на слугу, который должен сделать за них всю грязную работу (Франсуа Мориак).
Единственная разница между религией и сектой заключается в количестве недвижимости, которой они обладают (Фрэнк Заппа).
Чем больше я занимаюсь изучением природы, тем более останавливаюсь в благоговейном изумлении пред делами Творца (Луи Пастер).
Библия содержит в себе больше признаков достоверности, чем вся светская история (Исаак Ньютон).
Религия, искусство и наука – это ветви одного и того же дерева (Альберт Эйнштейн).
Живи в поисках Бога – и Бог не оставит тебя (Лев Толстой).
Из системы человеческих представлений и мотивировок все разрушительнее изымается духовная составляющая. От этого исказилась вся иерархия ценностей, исказилось понимание сущности самого человека и его жизненных целей (Александр Солженицын).
Чем больше мы узнаем о нашей вселенной, тем более убедительной в качестве объяснения причин нашего существования становится гипотеза о существовании Создателя (Джон Леннокс).
Если Бог сотворил человека по своему образу и подобию, то человек отплатил ему тем же (Вольтер).
Я не обязан верить, что тот же Бог, который одарил нас чувствами, здравым смыслом и разумом, требует, чтобы мы отказались от их использования (Галилео Галилей).
Служители церкви часто позволяли народам с оружием в руках защищать дело Божье, но никогда не допускали бунта против реального зла и очевидного насилия (Поль Гольбах).
Мы должны быть благодарны Богу за то, что он создал мир так, что все простое – правда, а все сложное – неправда (Григорий Сковорода).
Если лишить людей безмерно великого, то не станут они жить и умрут в отчаянии. Безмерное и бесконечное так же необходимо человеку, как и та малая планета, на которой он обитает (Фёдор Достоевский).
Говорить, что религия недоступна разуму, – значит допускать, что она не создана для разумных существ (Поль Гольбах).
Мыслящему христианству должно быть предоставлено право на существование среди верующего христианства (Альберт Швейцер).
Не тот является еретиком, кто согласно своему пониманию следует Писанию, но тот, кто следует указаниям Церкви вопреки своей совести и пониманию, основанному на Писании (Джон Мильтон).
Не удивительно ли, что люди так часто воюют за религию и так редко живут по ее предписанию? (Георг Лихтенберг).
Наука без религии хрома, религия без науки слепа (Альберт Эйнштейн).
Когда прекращается полемика между традицией и мышлением, страдают христианская истина и христианская правдивость (Альберт Швейцер).
Кто ничего кроме случая не хочет видеть в этой гармонии, обнаруживающейся с такой очевидностью в строении звездного неба, тот должен этому случаю приписать Божественную мудрость (Иоганн Медлер).
Наука и религия – это две дополняющие одна другую стороны одного и того же познавательного акта, единственного акта, могущего охватить познание Высшего (Пьер де Шарден).
Библия является наилучшим подарком, которым Бог когда-либо наделил человека. Все наилучшее от Спасителя мира передается нам через эту книгу (Авраам Линкольн).
Связь науки с религией никогда не была такой близкой и тесной, как в наше время. Ученые, изучающие космическое пространство, открыли так много прекрасного и неожиданного, что теперь труднее сказать ученому, что Бога не существует (Жюль Дюшезн).
Я знал девяносто пять выдающихся людей в мире, и восемьдесят семь из них были последователями Библии (Уильям Гладстон).
Я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего начала, без источника духовной теплоты, лежащего вне материи и ее законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным (Андрей Сахаров).
Еще настанет день, когда будут смеяться над глупостью современной нам материалистической философии (Луи Пастер).
Невозможно правильно править миром без Бога и Библии (Джордж Вашингтон).
Порядок во Вселенной, который разворачивается перед нашим взором, сам свидетельствует об истинности самого великого и возвышенного утверждения: «В начале – Бог» (Артур Комптон).
Если мы будем придерживаться принципов, которым учит Библия, наша страна будет в состоянии постоянного благоденствия (Даниил Вебстер).
Как религия, так и наука в конечном результате ищут истину и приходят к исповеданию Бога. Первая представляет Его как основу, вторая – как конец всякого феноменального представления о мире (Макс Планк).
Если во всем том, что я написал, есть какая-нибудь ценность, то это потому, что в детстве мать моя ежедневно читала мне места Библии и ежедневно требовала заучивать эти места на память (Джон Рескин).
В бесконечной вселенной обнаруживается деятельность бесконечно совершенного Разума (Альберт Эйнштейн).
Вся надежда человеческого прогресса основана на постоянно возрастающем влиянии Библии (Уильям Сьюард).
Я поражаюсь, почему люди предпочитают блуждать в неизвестности по многим важным вопросам, когда Бог подарил им такую чудеснейшую книгу откровения (Майкл Фарадей).
Я не могу понять ученого, который не признавал бы Высшего Разума во всей системе мироздания, равно как и не мог бы понять богослова, который отрицал бы прогресс науки. Религия и наука являются сестрами (Вернер фон Браун).
Невозможно поработить умственно или социально народ, читающий Библию. Библейские принципы лежат в основе человеческой свободы (Хорас Грили).
Ученый имеет гораздо больше оснований верить в Бога сегодня, нежели это было 50 лет тому назад, потому что теперь наука увидела свои границы (Хансйохем Аутрум).
Существование Библии как книги является величайшей пользой для всех людей, когда-либо испытанной человечеством. Всякая попытка умалить Библию есть преступление против человечества (Иммануил Кант).
Библия – необыкновенная книга. Она Живое Существо, побеждающее все ей противостоящее (Наполеон).
Чтение Библии само по себе является образованием (Альфред Теннисон).
Мне нужен был отвлеченный, недостижимо высокий идеал веры. И принявшись за Евангелие, которого я никогда еще не читывал, а мне уже было 38 лет от роду, – я нашел для себя этот идеал (Николай Пирогов).
Нет противоречий между Богом-творцом и тем, что уже открыто нами во Вселенной, вполне возможно быть религиозным человеком и ученым одновременно (Питер Хиггс).
В сравнении с Библией все человеческие книги, даже самые лучшие, являются только планетами, заимствующими весь свой свет и сияние от Солнца (Роберт Бойль).
Кем бы ни была сделана попытка изобразить историю мироздания, попытка эта не может представить чего-нибудь более высокого и достойного, чем библейское повествование о творении (Джон Даусон).
Как ничтожны философские сочинения, несмотря на весь их блеск, в сравнении со Священным Писанием! Может ли какое-нибудь другое сочинение в столь короткое время так возвыситься, будучи произведением обыкновенного человека? (Жан-Жак Руссо).
Новый Завет является величайшей книгой теперь и в будущем для всего мира (Чарльз Диккенс).
Все человеческие открытия служат для более сильнейшего доказательства истин, находящихся в Священных Писаниях (Уильям Гершель).
Есть книга, в которой все сказано, все решено, после которой ни в чем нет сомнения, книга бессмертная, святая, книга вечной истины, вечной жизни - Евангелие. Весь прогресс человечества, все успехи в науках, в философии заключаются только в большем проникновении в тайную глубину этой божественной книги (Виссарион Белинский).
Господи! Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! (Фёдор Достоевский).
Учение Библии так переплетается с нашей гражданской и общественной жизнью, что невозможно представить себе человеческую жизнь, если это учение будет удалено от нее. С удалением Библии мы потеряем всякое основание (Теодор Рузвельт).
Библия говорит к сердцу каждого поколения, а мерилом для оценки жизненности и силы народа будет всегда его отношение к Библии (Иоганн Гёте).
Священное Писание, сколько его ни перечитывай, чем более им проникаешься, тем более все освещается и расширяется. Вот единственная Книга в мире: в ней все есть! (Александр Пушкин).
Только поверхностное знание природы может отводить нас от Бога, более же глубокое и основательное, напротив, возвращает к Нему (Фрэнсис Бэкон).
Человеку Божество указало общую цель – облагородить человечество и самого себя (Карл Маркс).
Я приписываю Библии величие Англии (королева Великобритании Виктория).
Библия является вернейшим выражением, когда-либо высказанным буквами нашего алфавита, вышедшими из души человека, через которое, как бы через Богом открытое окно, все люди могут посмотреть на тишину вечности и распознать вдали проблеск давно забытого дома (Томас Карлейль).
Так велико мое уважение к Библии, что чем раньше мои дети начнут ее читать, тем более я буду уверен, что они станут полезными гражданами своей страны и уважаемыми членами общества (Джон Адамс).
Пусть развивается научная культура, пусть преуспевает естественная наука вглубь и вширь, пусть ум человека развивается сколько угодно, но культурного и морального уровня христианства, которое сияет в Евангелиях, они не превзойдут (Иоганн Гёте).
Рожденная на Востоке и одетая в восточную форму и образы, Библия проходит по всему миру обычными шагами и входит в страну за страной, чтобы всюду найти своих. Она научилась говорить к сердцу человека на сотнях языков (Генри Ван Дейк).
Есть только одна книга – это Библия (Вальтер Скотт).
Чтение Библии дает всегда самое действительное утешение. Не знаю ничего, с чем можно бы ее сравнить. И Ветхий и Новый Завет равно укрепляет душу (Вильгельм фон Гумбольдт).
Нездраво рассудителен математик, если он хочет божескую волю измерить циркулем. Таков же и богословия учитель, если он думает, что по псалтирю можно научиться астрономии или химии (Михаил Ломоносов).
Величие и чудесная точность функционирования Вселенной есть результат действия естественных законов, которыми Бог пользуется как инструментом (Игорь Сикорский).
Люди до сих пор не нашли себе оправдания, зачем они распяли Христа, но они сделают это снова, как только выдастся такой случай (Борис Кригер).
Если мне математически докажут, что истина не в Христе, я предпочту Христа (Фёдор Достоевский).
Респектабельные люди верят в Бога, чтобы только не говорить о нем (Жан Поль Сартр).
Страшный, неразрешимый вопрос: как могут люди умные, образованные – католики, православные – верить в нелепости церковной веры, может быть объяснен только гипнозом (Лев Толстой).
Следует верить в то, что помогает жить, и не верить в то, что мешает (Борис Кригер).
Библия – лучшая из всех книг, какие когда-либо были или будут известны миру… Она преподает лучшие из всех уроков, которые могут служить руководством человеку (Чарльз Диккенс).
Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением, благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне (Иммануил Кант).
Если религия не на первом месте, то она на последнем (Лев Толстой).
Не наше дело предписывать Богу, как ему управлять этим миром (Нильс Бор).
В иудеохристианской религиозной традиции мы находим высочайшие принципы, которыми должны руководствоваться во всех своих устремлениях и суждениях. Наших слабых сил недостаточно, чтобы дотянуться до этой высшей цели, но она формирует надежное основание всех наших устремлений и ценностных суждений (Альберт Эйнштейн).
Исполнилось сто лет со дня кончины Льва Николаевича Толстого
- Мы понимаем, что очень неверно подходить к литературе с позиций «этот писатель не христианин, да и тот не христианин. А этот плохо веровал, не так верно и качественно, как я». А как верно подходить к наследию таких сложных личностей, да ещё и изменившихся в течение жизни, влиявших в своё время на общество, как Толстой, причём влиявших как позитивно, так и негативно?
Свящ. Георгий Кочетков: Любая человеческая личность сложна и противоречива, не абсолютна и несовершенна в рамках исторического существования. Только в метаистории открывается подлинный лик человека, только Суд Божий может выносить последние оценки и являть полноту правды о каждом человеке. Так что наше дело смиренно смотреть на плоды и радоваться всему хорошему, что есть у того или иного человека, находить это хорошее, акцентировать внимание именно на нём, а не на недостатках. Конечно, мы должны учитывать те или иные грехи, пороки или отклонения от веры, когда мы читаем произведения, как-то особенно связанные с этой тематикой. Но это бывает редко. Несомненно, мы по-разному относимся к религиозным сочинениям и художественным произведениям Толстого, особенно после его уклонения в некую моралистическо-теософскую сторону, т.е. собственно в «толстовство». Даже роман «Воскресение» - с художественной точки зрения произведение выдающееся, хотя именно он дал повод для вынесения суждений о нехристианском умонастроении Льва Николаевича. Как бы то ни было, Толстой - гениальный писатель, а гениальность - дар Божий. Это не просто человеческая талантливость, это то, что вскрывает такие стороны жизни, даёт такие оценки, которые прежде людям не удавалось открыть. Это всегда поворотный пункт в истории. Гениев немного - слишком немного, - и мы не можем бросаться ими, не можем забывать о том, что если Господь дал человеку такой дар, значит, и призвал к чему-то большему по сравнению с большинством других людей. Толстой не злой гений. Да, он не во всём христианин. Да, он не во всём прав в своих религиозных воззрениях. Многое оценено историей как ошибка или как уклонение. Но он же и не объявляется учителем церкви, учителем всего мира. Никто так на него и не смотрит.
Он много сказал важного и ценного, особенно когда касался вопросов милосердия, доброты, открытости к разным течениям духовного наследия человечества, и нужно это для себя открыть и усвоить. А то, чего не принимает наша христианская совесть, мы можем так или иначе поставить в скобки.
- А что с его отлучением от церкви? Было оно или все-таки не было?
Свящ. Георгий Кочетков: Толстой не был анафематствован. Он сам об этом писал в своем ответе Синоду. Со стороны церкви все было сделано достаточно компромиссно, чтобы, скорее, как бы предупредить народ об опасности заблуждений Толстого, который имел тогда большое влияние на умы людей. Но церковная процедура отлучения и анафематствования не была проведена.
В то время важно было предупредить об опасности, в первую очередь, интеллигенцию, которая вступила в резкий конфликт с церковью. А Лев Толстой был как бы знаменем этого конфликта. Многие люди (он сам об этом писал) высказывались гораздо резче, чем он. Да, он воспринимал христианство неверно, но при этом говорил: я хочу оставаться христианином и всей жизнью служить Богу, и я им остаюсь так, как я это понимаю, как я могу это по сердцу и по совести воспринять.
Важно помнить, куда он поехал перед смертью. Он же поехал не к своим товарищам, ученикам, последователям, а в Оптину пустынь, да еще через Шамординский монастырь, где была его сестра. Он покинул Ясную Поляну, читая «Братьев Карамазовых». Он позвал оптинского старца и ждал его, и только ближайшее окружение не допустило этой встречи. Эти подробности, действительно важные для духовной судьбы человека, часто забываются людьми.
Нужно сказать, что и сегодня многие характеры в церкви опознаются по отношению к таким людям, как Толстой. Одни готовы лишь анафематствовать и жечь еретиков, а другие начинают разбираться. И приходят к выводу, что мы не должны ни в коем случае вмешиваться в Суд Божий. Господь - последний Судия! Мы должны дать свободу Богу действовать, а Толстой дал для этого повод: к 1910 году он действительно сильно изменился. Он не то, что совсем готов был принять всю церковную жизнь - он знал недостатки церкви, а она знала недостатки его, - но он не настаивал на тех позициях, которые проявил в 1901 г. Важно и то, что проект, подготовленный Победоносцевым для Синода, был смягчен самим Синодом уже тогда, в 1901 году.
- Для всего мира Лев Толстой олицетворяет славу русской литературы и культуры в целом. Благодаря ему русская культура воспринимается как культура, по преимуществу, словесная. Сейчас, когда многие политические и общественные споры, связанные с его именем, ушли в прошлое и контекст жизни церкви и общества стал совсем другим, что мы, как верующие люди, как члены церкви можем сказать о его значении для России?
Свящ. Георгий Кочетков: Я не совсем согласился бы с Вами в том, что только благодаря Толстому русская культура воспринимается в мире как великая и, в первую очередь, словесная культура. Она, конечно, создала «святую русскую литературу» (Т. Манн), но она же дала и Андрея Рублёва, и многих других великих живописцев, как и великих композиторов - Рахманинова, Стравинского, Чайковского, Римского-Корсакова, вплоть до Шнитке - и великих, мирового значения, деятелей русского религиозно-философского возрождения - Бердяева, Булгакова... Это культура, способная на великий подвиг, который стал примером. Я имею в виду подвиг новомучеников и исповедников российских. Русские святые, русские философы и мыслители, русские писатели, композиторы, художники - это слава русского народа, того народа, который жил на нашей земле вплоть до коммунистического лихолетья. Другое дело, что сейчас будет с нами и с нашей землёй, после преодоления этой коммунистической горячки, этой болезни. Это проблема. Но мы сейчас с Вами говорим не об этом.
Нам как верующим людям нужно прежде всего признать большое значение Толстого, увидеть положительную сторону его творчества, его таланта, и даже его религиозной деятельности, которая является наиболее спорной и по сути дела занимает весьма маргинальное положение в его жизни. Даже в ней надо искать определённый смысл, потому что это была реакция на пороки церковной и общественной жизни того времени. Духовное влияние Толстого, не столько религиозное, сколько нравственное - и положительное, и отрицательное - было огромным. Я очень согласен с Бердяевым, который считал, что в революции, которая стала духовным самоубийством русского народа, в большой степени осуществились чаяния, высказанные и проведенные в жизнь Львом Толстым. Понятно, что его именем воспользовались. Правильно говорят, что он был бы в ужасе, если бы увидел, как осуществляются его идеи, и никогда бы этого не поддержал, ведь он был против насилия в принципе, а революция строилась на насилии и стала квинтэссенцией этого насилия.
Но мы-то должны думать о другом - о том, какие вопросы поставил Толстой перед нами. Ведь на эти вопросы, связанные с местом труда в жизни, с простотой во Христе, с универсальными этическими началами, которые могут являться в разных формах, так и не дано ответа.
Мы до сих пор часто слишком узки в своих взглядах и на наше собственное, и на общечеловеческое наследие. Мы часто плохо разрешаем для себя те вопросы, которые поставил Толстой. Так что надо читать Толстого, надо размышлять над ним, так же, как и над Достоевским, Гоголем и многими другими. К нашему времени хорошо известна вся критика, связанная с творчеством Толстого, и это нас обогащает. Много сказано глубоких, серьёзных вещей. И очень важно, читая его произведения и прилагая своё сердце к тому смыслу и духу, который в них содержится, сочувствовать тому, о чём пишет Толстой. Важно при этом и идти вперёд. И у нас для этого есть все возможности, если только мы будем относиться к этому достаточно глубоко и здраво.
Нам кажется, что вспоминая о Льве Толстом, важно дать слово и ему самому. Мы печатаем небольшой отрывок одного из романов, чтобы вспомнить, как великий писатель в какие-то из моментов своей жизни относился к вере и Церкви.
Однако послушай, - сказал раз Степан Аркадьич Левину, возвратившись из деревни, где он все устроил для приезда молодых, - есть у тебя свидетельство о том, что ты был на духу?
Нет. А что?
Без этого нельзя венчать.
Ай, ай, ай! - вскрикнул Левин. - Я ведь, кажется, уже лет девять не говел. Я и не подумал.
Хорош!- смеясь, сказал Степан Аркадьич, - а меня же называешь нигилистом! Однако ведь это нельзя. Тебе надо говеть.
Когда же? Четыре дня осталось.
Степан Аркадьич устроил и это. И Левин стал говеть. Для Левина, как для человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей, присутствие и участие во всяких церковных обрядах было очень тяжело. Теперь, в том чувствительном ко всему, размягченном состоянии духа, в котором он находился, эта необходимость притворяться была Левину не только тяжела, но показалась совершенно невозможна. Теперь, в состоянии своей славы, своего цветения, он должен будет или лгать, или кощунствовать. Он чувствовал себя не в состоянии делать ни того, ни другого. Но сколько он ни допрашивал Степана Аркадьича, нельзя ли получить свидетельство не говея, Степан Аркадьич объявил, что это невозможно.
Да и что тебе сто ит - два дня? И он премилый, умный старичок. Он тебе выдернет этот зуб так, что ты и не заметишь.
Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет. Но тотчас же убедился, что это для него совершенно невозможно. Он попытался смотреть на все это, как на не имеющий значения пустой обычай, подобный обычаю делания визитов; но почувствовал, что и этого он никак не мог сделать. Левин находился в отношении к религии, как и большинство его современников, в самом неопределенном положении. Верить он не мог, а вместе с тем он не был твердо убежден в том, чтобы все это было несправедливо. И поэтому, не будучи в состоянии верить в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во все время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.
Во время службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение такое, которое бы не расходилось с его взглядами, то, чувствуя, что он не может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые с чрезвычайною живостью во время этого праздного стояния в церкви бродили в его голове.
Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день, встав раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел в восемь часов утра в церковь для слушания утренних правил и исповеди.
В церкви никого не было, кроме нищего солдата, двух старушек и церковнослужителей.
Молодой дьякон, с двумя резко обозначавшимися половинками длинной спины под тонким подрясником, встретил его и тотчас же, подойдя к столику у стены, стал читать правила. По мере чтения, в особенности при частом и быстром повторении тех же слов: «Господи помилуй», которые звучали как «помилос, помилос», Левин чувствовал, что мысль его заперта и запечатана и что трогать и шевелить ее теперь не следует, а то выйдет путаница, и потому он, стоя позади дьякона, продолжал, не слушая и не вникая, думать о своем. «Удивительно много выражения в ее руке», - думал он, вспоминая, как вчера они сидели у углового стола. Говорить им не о чем было, как всегда почти в это время, и она, положив на стол руку, раскрывала и закрывала ее и сама засмеялась, глядя на ее движение. Он вспомнил, как он поцеловал эту руку и потом рассматривал сходящиеся черты на розовой ладони. «Опять помилос», подумал Левин, крестясь, кланяясь и глядя на гибкое движение спины кланяющегося дьякона. «Она взяла потом мою руку и рассматривала линии: - У тебя славная рука, - сказала она». И он посмотрел на свою руку и на короткую руку дьякона. «Да, теперь скоро кончится, - думал он. - Нет, кажется, опять сначала, - подумал он, прислушиваясь к молитвам. - Нет, кончается; вот уже он кланяется в землю. Это всегда пред концом».
Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку, дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами по плитам пустой церкви, прошел в алтарь. Через минуту он выглянул оттуда и поманил Левина. Запертая до сих пор мысль зашевелилась в голове Левина, но он поспешил отогнать ее. «Как-нибудь устроится», - подумал он и пошел к амвону. Он вошел на ступеньки и, повернув направо, увидал священника. Старичок священник, с редкою полуседою бородой, с усталыми добрыми глазами, стоял у аналоя и перелистывал требник. Слегка поклонившись Левину, он тотчас же начал читать привычным голосом молитвы. Окончив их, он поклонился в землю и обратился лицом к Левину.
Здесь Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, - сказал он, указывая на распятие. - Веруете ли вы во все то, чему учит нас святая апостольская церковь? - продолжал священник, отворачивая глаза от лица Левина и складывая руки под епитрахиль.
Я сомневался, я сомневаюсь во всем, - проговорил Левин неприятным для себя голосом и замолчал.
Священник подождал несколько секунд, не скажет ли он еще чего, и, закрыв глаза, быстрым владимирским на «о» говором сказал:
Сомнения свойственны слабости человеческой, но мы должны молиться, чтобы милосердый Господь укрепил нас. Какие особенные грехи имеете? прибавил он без малейшего промежутка, как бы стараясь не терять времени.
Мой главный грех есть сомнение. Я во всем сомневаюсь и большею частью нахожусь в сомнении.
Сомнение свойственно слабости человеческой, - повторил те же слова священник. - В чем же преимущественно вы сомневаетесь?
Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании Бога, - невольно сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Но на священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления.
Какие же могут быть сомнения в существовании Бога? - с чуть заметною улыбкой поспешно сказал он.
Левин молчал.
Какое же вы можете иметь сомнение о Творце, когда вы воззрите на творения его? - продолжал священник быстрым, привычным говором. - Кто же украсил светилами свод небесный? Кто облек землю в красоту ее? Как же без Творца? - сказал он, вопросительно взглянув на Левина.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прения со священником, и потому сказал в ответ только то, что прямо относилось к вопросу.
Я не знаю, - сказал он.
Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том, что Бог сотворил все? - с веселым недоумением сказал священник.
Я не понимаю ничего, - сказал Левин, краснея и чувствуя, что слова его глупы и что они не могут не быть глупы в таком положении.
Молитесь Богу и просите его. Даже святые отцы имели сомнения и просили Бога об утверждении своей веры. Дьявол имеет большую силу, и мы не должны поддаваться ему. Молитесь Богу, просите его. Молитесь Богу, - повторил он поспешно.
Священник помолчал несколько времени, как бы задумавшись.
Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с дочерью моего прихожанина и сына духовного, князя Щербацкого? - прибавил он с улыбкой. Прекрасная девица.
Да, - краснея за священника, отвечал Левин. «К чему ему нужно спрашивать об этом на исповеди?» - подумал он.
И, как бы отвечая на его мысль, священник сказал ему:
Вы собираетесь вступить в брак, и Бог, может быть, наградит вас потомством, не так ли? Что же, какое воспитание можете дать вы вашим малюткам, если не победите в себе искушение дьявола, влекущего вас к неверию? - сказал он с кроткою укоризной. - Если вы любите свое чадо, то вы, как добрый отец, не одного богатства, роскоши, почести будете желать своему детищу; вы будете желать его спасения, его духовного просвещения светом истины. Не так ли? Что же вы ответите ему, когда невинный малютка спросит у вас: «Папаша! кто сотворил все, что прельщает меня в этом мире, - землю, воды, солнце, цветы, травы?» Неужели вы скажете ему: «Я не знаю»? Вы не можете не знать, когда Господь Бог по великой милости своей открыл вам это. Или дитя ваше спросит вас: «Что ждет меня в загробной жизни?» Что вы скажете ему, когда вы ничего не знаете? Как же вы будете отвечать ему? Предоставите его прелести мира и дьявола? Это нехорошо! - сказал он и остановился, склонив голову набок и глядя на Левина добрыми, кроткими глазами.
Левин ничего не отвечал теперь - не потому, что он не хотел вступать в спор со священником, но потому, что никто ему не задавал таких вопросов; а когда малютки его будут задавать эти вопросы, еще будет время подумать, что отвечать.
Вы вступаете в пору жизни, - продолжал священник, - когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь Богу, чтоб Он по своей благости помог вам и помиловал, - заключил он. - «Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо...» - И, окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его.
Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось, и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того, у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.
«Разумеется, не теперь, - думал Левин, - но когда-нибудь после». Левин, больше чем прежде, чувствовал теперь, что в душе у него что-то неясно и нечисто и что в отношении к религии он находится в том же самом положении, которое он так ясно видел и не любил в других и за которое он упрекал приятеля своего Свияжского.
«Анна Каренина», т.5, глава 1
Лев Толстой – гениальный русский писатель, просветитель и мыслитель, внесший огромный вклад в русскую литературу и историю. Его работы – это мучительные поиски смысла жизни, нравственного идеала и закономерностей бытия, а его мировоззрение дало начало новому религиозно-нравственному течению - толстовству.
Ещё при жизни его признали главой русской литературы. Его работы экранизируются и инсценируются по всему миру. А его произведения полны глубочайших жизненных наблюдений о счастье, любви, вечности и вере:
- Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это .
- Всякий пусть метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет чиста.
- Одно из самых обычных заблуждений состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течёт, и в нём есть все возможности: был глуп, стал умён, был зол, стал добр, и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Какого? Ты осудил, а он уже другой.
- Всегда кажется, что нас любят за то, что мы так хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.
- Сильные люди всегда просты .
- Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
- Без любви жить легче. Но без неё нет смысла.
- У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю всё, что у меня есть.
- Мир движется вперёд благодаря тем, кто страдает .
- Уважение выдумали для того, чтобы скрывать пустое место, где должна быть любовь.
- Величайшие истины - самые простые.
- Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное .
- Люди часто гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.
- Нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой.
- Зло только внутри нас, то есть там, откуда его можно вынуть .
- Все строят планы, и никто не знает, проживёт ли он до вечера.
- Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью.
- Счастье охотнее заходит в тот дом, где всегда царит хорошее настроение .
- Человек должен быть всегда счастливым, если счастье кончается, смотри, в чём ошибся.
- Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас - просто расти в любви.
- Все приходит к тому, кто умеет ждать .
- Настоящая вера не в том, чтобы знать, в какие дни есть постное, в какие ходить в храм и какие слушать и читать молитвы, а в том, чтобы всегда жить доброю жизнью в любви со всеми, всегда поступать с ближними так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
- Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же.
- Каждый мечтает изменить мир, но никто не ставит целью изменить самого себя .
- У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье…
- Нет в мире прекраснее чувства, чем ощущение, что ты сделал людям хоть каплю добра.
- Счастлив тот, кто счастлив у себя дома .
- Все ответы находятся в тебе. Ты знаешь больше, чем написано в книгах. Но чтобы вспомнить это - нужно читать книги, смотреть в себя, слушать себя и доверять себе.
- Когда тебя предали - это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается.
- Одно из самых удивительных заблуждений - что счастье человека в том, чтобы ничего не делать .
