Главная

Православие в Сибири: не театром единым. История христианизации сибири История православия в сибири

XVI-XVII вв.

Проблеме возникновения и становления православия в Сибири среди русского населения в публикациях как дореволюционных, так и авторов нашего времени уделяется значительное внимание. Сложилось даже такое понятие, как «историки сибирской церкви», к которым принадлежат имена Н. А. Абрамова, А. И. Сулоцкого и др. В начале XX столетия в «Тобольских губернских ведомостях» публикуются работы Н. Бирюкова, посвященные истории тобольской семинарии. Под редакцией Н. С. Половинкина выходят сборники «Религия и церковь в Сибири», где рассматриваются вопросы становления православия в Сибири. Однако следует заметить, что если дореволюционные авторы в большинстве своем давали позитивную оценку деятельности православной церкви, то исследователи советского периода (придерживающиеся в основном атеистических воззрений) наряду с объективными оценками характеризовали этот сложный процесс, исходя из общепринятого в то время лозунга: «Религия - опиум для народа».

Между тем не рассмотрен аспект освоения Сибири в духовном плане в период с конца второй половины XVI и по XVII веков, когда православие делало лишь первые шаги на только что заселенной русскими переселенцами территории. Многие факты говорят о том, что процесс освоения Сибири в духовном плане шел неоднозначно. Примеры тому - послания первых сибирских архиепископов к царю и патриарху, приведенные в работах П. Н. Буцинского. Мировоззренческие взгляды человека рассматриваемого периода довольно подробно разбираются в работах Б. А. Успенского и Ю. М. Лотмана, где они в частности дают характеристику православного антиповедения при смене русским человеком местожительства или во время путешествия.

Зададимся вопросом: что значило для русского православного человека переселиться на новое место жительства? Это не только физическое его перемещение в пространстве, но и перенос всех тех традиций, обычаев и верований, иначе говоря, мировоззренческих представлений, которые были для него свойственны в тот или иной период. На новом месте православный человек должен был не только заботиться о своем пропитании, безопасности, но и исправлять духовные потребности, то есть молиться, исповедоваться, причащаться и т. п. Этим объясняется наличие походных часовен в военных отрядах, а также присутствие священников во время походов русских полков. Широко известны факты строительства на месте закладки будущего острога так называемых церквей-однодневок. Так было в Тюменском, Тобольском, Березовском, Сургутском острогах и пр. То была не только дань традициям, а насущная необходимость, без чего человек той эпохи не мыслил свое пребывание на новом месте даже в течение одного дня.

Мироощущение человека XVI-XVII веков во многом отличалось от современного, и судить о нем мы можем лишь на основании источников того периода. Б. А. Успенский в работе «Дуалистический характер русской средневековой культуры» достаточно убедительно показывает, что русский православный человек воспринимал те или иные земли как «чистые» и «нечистые», то есть праведные и грешные. Исходя из этого, Ю. М. Лотман выдвинул предположение, что для верующего человека «движение в географическом пространстве становится перемещением по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей, верхняя ступень которых находится на небе, а нижняя - в аду» . При этом рай и ад также мыслятся в пределах географического пространства, то есть их можно реально посетить. Б. А. Успенский отмечает, что «проникновение человека в ад или рай в средневековой литературе всегда мыслилось как путешествие, перемещение в географическом пространстве. География, таким образом, представлялась как разновидность этического знания» .

Еще в XIV веке в описании путешествия новгородских мореплавателей сообщается, как они во время своих скитаний видели «ад», а затем попали на остров, который оказался «раем». В 1648 г. сибирские крестьяне собирались спуститься вниз по р. Оби, заявив, что «они поедут к Солнцевой матери». Подтверждение этому находим и в «Летописи Московской» за 1613 г., где сообщается: «Русские, особливо знатного рода, согласятся скорее уморить, нежели отправить своих детей в чужие земли. Они думают, что одна Россия есть государство христианское; что в других странах обитают люди поганые, некрещеные, не верующие в истинного Бога; что их дети навсегда погубят свою душу, если умрут на чужбине между неверными, и только тот придет прямо в рай, кто скончает свою жизнь на родине» .

Сама Россия (Русь, Московское государство) воспринималась традиционно русским населением как «святая» (не считая Святой Земли), то есть все остальные страны были «нечистыми», а следовательно, все побывавшие в иноверческих странах впадали в грех, оскверняли себя. На исповеди священник обязательно задавал вопрос: «В татарах или латынях в полону, или своею волею не бывал ли еси?» . И в случае положительного ответа накладывалась епитимья. Во времена Петра жены молодых людей, которых отправляли за море, облачались в траур. При этом вовсе неважно было, в какую землю попадал путешественник или пленник - в западную или восточную, все они считались «нечистыми» по представлениям православного человека.

Первым этапом проникновения православия в Сибирь, на наш взгляд, стал поход дружины Ермака и последовавшее затем строительство первых сибирских городов. Летописец, говоря о походе Ермака в Сибирь и появлении там христианства, называл «костелами» мусульманские мечети: «И посла их Бог очистити место, где быти святыне, и победити бусурманского царя Кучюма, и разорити богомерзкие и нечестивые их капища и костелы... И от казаков поставишася грады и святыя Божия церкви воздвигошася и благочестие просияша. Отпаде вся бесовская служба и костелы, и требища идольская вся разорися и сокрушися и боговидение всадися...» .

Здесь мы видим прямое указание летописца на главную цель похода - очищение сибирской земли от «богомерзостей». И нет речи о расширении Руси и присоединении к ней территории соседнего государства. О «прирастании России Сибирью» будет заявлено много позже. Летописец же воспринимает деяние дружины Ермака именно как подготовку сибирской земли к приходу туда православия. Следовательно, деяния дружины Ермака необходимо воспринимать не только как подвиг воинский, но и духовный, нравственный.

В летописях, описывающих этот поход, имеются слабые намеки на присутствие в войске монахов, священников, походной часовни и пр. Неясен вопрос конфессиональной ориентации шедших вместе с казаками выходцев из «литвы», «немцев» и «татар», но, надо полагать, что в большинстве своем участниками похода являлись православные христиане, для которых Сибирь традиционно была землей «басурманской», «нечистой». Зато имеются прямые указания, что для решающей битвы при Чевашском мысе Ермак, специально выждав время, избрал день святого Дмитрия Солунского - небесного покровителя православного воинства, который в дальнейшем стал и покровителем всей Сибири. Позже С. У. Ремезовым были заложены известные Дмитриевские ворота, а в XIX веке учреждено одноименное православное епархиальное братство. Таким образом, говоря о первом этапе освоения Сибири, мы должны рассматривать процесс ее присоединения и с позиций духовно-нравственных, ориентироваться на моральные ценности, свойственные человеку той эпохи.

Ко второму этапу выше названного процесса можно отнести учреждение Сибирской епархии с размещением архиерейской кафедры в Тобольске и назначение на нее (8 сентября 1620 г.) первого архиепископа - Киприана (Старорусенина). Этому предшествовало открытие во вновь основанных сибирских городах православных храмов и монастырей при их подчинении в разное время епископам Казанской, Ростовской или Вологодской епархий. Как писал П. А. Словцов: «Политическое возобладание русскими Сибирью равномерно совершалось и в христианском разуме, через сооружение часовен, церквей, монастырей и соборных храмов. Общее правило тогдашних русских: где зимовье ясачное, там и крест или впоследствии часовня» .

Первому сибирскому архиепископу было предписано «достойно пасти словесное стадо», заботиться о чистоте нравов, обращать ко Христу магометан и идолопоклонников, и «да проповедь слова Божия растет и множится».

10 января 1621 г. обоз сибирского владыки выехал из Москвы и в первый сибирский город, Верхотурье, прибыл лишь 12 марта, где вынужден был оставаться более двух с половиной месяцев. Столь длительное путешествие объясняется отнюдь не трудностями пути, а иными причинами, которые преосвященный подробно изложил в своем письме к патриарху. Дело в том, что священнослужители, направленные с ним «по государеву указу, а не по доброй воле», числом 59 человек, едва ли не все или отказались ехать в Сибирь или разбежались в пути: «попы ехали все по сторонам, своим произволом, как кто хотел, для самовольства и пьянства». Когда же церковнослужителей собрали и направили к дожидавшемуся их владыке, то, «как съехались они в Верхотурье, то подняли шум и слезы и вопли с женами и детьми и говорили - Бог судит их разлучника, кто разлучил их с домами, родом и племенем, да и едучи с Верхотурья по всем сибирским городам и в Тобольске тех своих речей не переменили... говорили непригожие слова про патриарха, а мне бесчестие многое учинили...». В результате в Тобольск преосвященный прибыл лишь 19 июня. Здесь он нашел среди вверенной ему паствы «великое нестроение», которое заключалось в том, что многие русские люди ходят без крестов, едят «всякую скверну» вместе с инородцами, живут «не по закону» с калмыцкими, татарскими и вогульскими женами, кровосмесничают - женятся на сестрах двоюродных и родных, на дочерях своих, «блудом посягают» на своих матерей и дочерей, закладывают жен на сроки, а те люди, у которых они бывают в закладе, живут с ними и «блуд творят беззазорно» до тех пор, пока мужья их обратно не выкупят. К тому же архиепископу стали поступать многочисленные жалобы от сибиряков, в которых они жаловались на отсутствие в их селениях церквей; у других же они и были построены, но стояли «без пения» из-за отсутствия священников; практически повсеместно отсутствовали духовные книги, колокола и пр. Письма обычно заканчивались тем, что младенцы умирают без крещения, взрослые - без покаяния, что некому хоронить, венчать и т. п.

На наш взгляд подобное положение сложилось в Сибири не столько из-за распущенности местного населения и отсутствия твердых моральных устоев, сколько по причине своеобразного стереотипа поведения в стране, не освященной «благодатью Божией». Очень наглядно свое мироощущение во время пребывания в иноверческих странах передает известный купец и путешественник Афанасий Никитин. В его сочинении, известном как «Хождение за три моря», подробно разбирается духовная сторона жизни православного человека, оказавшегося на чужбине. Описываемые им особенности поведения имеют как бы перевернутый характер, т. е. относятся к плану антиповедения (см. Успенский. Избранные труды. Т. 1, С. 265). Так молится он на «нечистой» земле на «басурманском» же языке, состоящем из смеси татарского, персидского и арабского, поскольку применение святого церковнославянского языка, на его взгляд, кощунственно; православных постов не соблюдает, не празднует Пасху и других церковных праздников, а живет по законам и обычаям той страны, где находится. При этом сам он остается человеком сугубо православным. «Соответственно, очутившись в месте нечистом, Афанасий Никитин оказывается вынужденным вести себя НЕПРАВИЛЬНО, что выражается как в речевом, так и в обрядовом поведении. Подобно тому, как невозможность последовательно молиться по-церковнославянски может приводить к молитве на «басурманском» языке, так и практическая невозможность соблюдать православные обряды приводит в ряде случаев к соблюдению «басурманских» обрядов; иными словами, в обоих случаях невозможность придерживаться правильного поведения приводит к антиповедению».

Вызывает недоумение и поведение священнослужителей, прибывших непосредственно с архиепископом Киприаном. Об этом он сообщает патриарху следующее: «... те попы с ним, архиепископом, в соборе в церковных службах быть не хотят и в церкви не служат и его ни в чем не слушают, да кроме того выставляют на него ропот великий и государева денежнаго и хлебнаго жалованья не взяли и живут самовольством». «Не лучше себя вели в Тобольске и разные старцы, певчие дьяки, приказные и дворовые люди, данные Киприану. И на них с самого приезда в Тобольск архиепископ жалуется, что они просятся в Москву и «приходят к нему зоговором с шумом...» А когда Киприан их не отпустил, то «24 генваря 1622 г. во время заутрени келейник, старец Никифор, певчие дьяки четыре человека, приноровя ключ, отомкнули замок у сеней, взломали ящик и вытащили из него денег 90 р., а так же однорядку английского сукна...» Затем, накупив самопалов и пороху и соединившись с другими архиепископскими людьми, побежали из Тобольска на Русь».

Как объяснить такое поведение церковнослужителей? Подобных случаев всеобщего непослушания владыки в других епархиях на тот период не отмечено. Тут можно выдвинуть множество предположений: оторванность от близких, от привычной среды обитания, суровость климата, неустроенность быта и т. п., - но не нужно сбрасывать со счетов и негативного отношения духовенства к сибирской земле как не освященной Богом, «поганой», иноземной, нехристианской. Со временем положение дел меняется в лучшую сторону, но тому предшествует ряд событий, которые говорят о том, что в понимании православного населения Сибирь становится не просто русской территорией, но на нее распространяется Божие благословление.

«В 1636 г., 25 июля, в Тобольске явилась одной жене пресвятая Богородица с чудотворцем Николаем, повелевая сказать о своем святом явлении архиепископу, воеводам и всем христолюбивым людям, чтоб во имя ее святого, честнаго и славного знамения, которое было в Новгороде, воздвигнули в Тобольском уезде, в селе Абалак, другую церковь подле Преображения церкви».

Именно это событие, произошедшее через пятьдесят лет после основания первого сибирского города (1586 г.), следует считать третьим этапом духовного освоения Сибири как православной земли. Само знамение верующими людьми было воспринято как покровительство Богородицы над вновь приобретенным краем. (Кроме того, Богородица почитается и как заступница России). В 1642 г. произошло обретение мощей первого сибирского святого - Василия Мангазейского. Хотелось бы подчеркнуть, что это обретение случилось в одном из самых северных пунктов проживания в Сибири русских поселенцев на тот период. В том же году (1642 г.) скончался блаженный Симеон Верхотурский, признанный праведным еще при жизни. Верхотурье - самый западный сибирский город. И, наконец, в 1697 г. скончался старец Далмат (почитающийся как местный святой). Им был основан на берегу Исети монастырь, носящий его имя - один из самых южных сибирских монастырей.

Таким образом, говоря о распространении православия в Сибири в XVI-XVII веках, мы можем выделить три основных вышеназванных этапа, во время которых общность государственной территории становится и общностью культурной, общерелигиозной. Несомненно, что православная церковь сыграла огромную, если не главнейшую роль в становлении Сибири как части российского государства. Уже в XVIII веке началась активная миссионерская деятельность как на северных, так и на восточных и южных окраинах Сибири, которая привела к окончательному распространению и закреплению православия в крае.

Софронов В. Ю.

ЛИТЕРАТУРА:

Успенский Б. А. Избранные труды. Т.I. М., 1994. С. 254.
О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Труды по знаковым системам. Вып. II. (УЗ ТГУ. Вып. 181) Тарту, 1965.
Успенский Б. А. Указ. соч. С. 265.
Чистякова Е. В. Томское восстание 1648 г. // Русское население Поморья и Сибири (период феодализма): Сборник памяти член-корреспондента АН СССР Виктора Ивановича Шункова. М., 1973.
Кондрат Буссов Московская хроника: 1564-1613. М.–Л., 1961.
Полное собрание русских летописей. Т. XXXVI. СПб.–М., 1841–1989. С. 120.
Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. Кн. 1. М., 1836. С. 36.
Буцинский П. Н. Открытие Тобольской епархии и первый тобольский архиепископ Киприан. Харьков, 1891. С. 15.
Успенский Б. А. Указ. соч. С. 268.
Буцинский П. Н. Указ. соч. С. 41, 42.
Буцинский П. Н. Сибирские архиепископы: Макарий, Нектарий, Герасим. Харьков, 1891. С. 45.
Словарь исторический о русских святых. М. 1991.- С. 51; Москва православная. М., 1994. С. 293.
История русской церкви. М., 1991. С. 522; Словарь исторический о русских святых. С. 219.
Русский биографический словарь. СПб., 1905. С. 41.

Реферат выполнил: ст.гр. 720171 Чкунина Д.А.

Тульский государственный университет

Тула, 2008

Введение

Моей целью являлось изучение истории христианизации коренных народов Сибири. Если говорить о широких кругах общества, то мнения по этому вопросу здесь, как правило, основываются на стереотипах. Например, в первую очередь вспоминают Ермака, миссионерская же деятельность Православной Церкви здесь малоизвестна и, как повелось со времен строительства коммунизма, характеризовалась она преимущественно как часть колониальной и русификаторской политики царского самодержавия. Такой подход является скорее ущербным, нежели неполным, не только не отражая всех сторон процесса христианизации и его влияния на жизнь аборигенов этого края, но и представляя просветительскую и проповедническую деятельность Православной Церкви в умышленно искаженном вульгаризированном виде.

Как сейчас уже известно, изначально проникновение идей христианства на территорию Сибири могло происходить по двум направлениям: южному, когда один из маршрутов Великого шелкового пути в VI-VII веках стал проходить через территории Южного Казахстана и Семиречья, и северному, с момента открытия новгородскими первопроходцами пути в Зауральскую Югру (о чем можно судить по сообщению в Ипатьевской летописи в 1096 году). Таким образом, начало этого процесса следует датировать на 5-10 веков ранее, чем было принято считать еще недавно. Кроме того, христианизация населения Сибири не началась внезапно, но являлась длительным, долгосрочным процессом.

Другое направление – северное, развивалось с продвижением русских торговцев на северо-восток Азии, поскольку этот край был богат на товары, ценившиеся не только на Руси, но и в Европе (меха, моржовый клык, бивни ископаемых мамонтов). Маршрут русских землепроходцев проходил с р. Вычегды на р. Печору, далее – вверх по реке Щугору, за Урал в бассейн реки С. Сосьвы. Другой, "полунощный" путь вел с Печоры на Усу, затем на Урал в бассейн реки Собь. Этими маршрутами русские путешественники пользовались с 11-го по 17 века.

Контакты с Зауральской Югрой носили разнообразный характер: военный, политический, торгово-обменный, даннический. Есть свидетельства того, что на эту территорию иногда попадали и священники. Так, по летописи, в походе новгородцев за данью 1104 года участвовал и некий поп Иванка Леген, который вполне мог проводить на этих землях проповедническую деятельность.

При раскопках Сайгатинского могильника VI близ Сургута в захоронении был обнаружен равноконечный бронзовый крест, датируемый X-XI веками. Подобные кресты, в том числе с изображением распятий, были широко распространены на Руси и сопредельных территориях.

В процессе христианизации Сибири можно выделить несколько основных этапов. Первый этап является наименее изученным из-за скудости исторического материала, касающегося той далекой эпохи. Скорее всего, на этом этапе процесс христианизации носил региональный характер, когда затрагивались лишь некоторые из местностей Сибири, прежде всего пограничных с Русью. В целом он может быть охарактеризован как растянутый во времени, медленный и малоэффективный, поскольку связи между рассматриваемыми регионами и Русью были еще слабыми. Начало второго этапа христианизации можно датировать временем основания новых приходов, в краткие сроки охвативших значительную часть территории Сибири. В третий этап можно выделить период, когда здесь появились священники и псаломщики, выходцы из местного населения, а также начали печататься на местном диалекте богословские тексты.

1. Распространение и внедрение христианства

Процесс распространения и внедрения в народные массы Сибири и Севера православного христианства составлял одну из важнейших сторон колониальной политики самодержавия. Христианизации населения этого региона политики придавали приоритетное значение как средству ассимиляции язычниками не только православных идей, но и идей русской государственности. Для достижения этой цели использовались различные способы и средства. Сразу же вслед за основанием административных учреждений в Сибири создавались духовные центры, активными проводниками православного вероучения были миссионеры.

Распространению христианства немало способствовали также русские переселенцы. Крестьяне, оседавшие в местах обитания коренных народов Сибири, Севера и Дальнего Востока, являлись носителями русской народной культуры того времени, неотъемлемой частью которой было православие.

Говоря более подробно об этапах христианизации этого края, можно утверждать следующее.

Первый этап проникновения православия в Сибирь завершился походом дружины Ермака и последовавшим затем строительством первых сибирских городов и острогов. Начиная с 1580-х гг. православные храмы строили в возникавших один за другим в Сибири русских городах: в Тюмени, Тобольске, Пелыме, Сургуте, Таре, Нарыме и др.

Вторым этапом распространения христианства на восток от Урала стало создание в 1620 - 1621 гг. в Тобольске первой сибирской епархии, причем сразу в ранге архиепископии и назначение на нее первого архиепископа - Киприана (Старорусенина). Этому предшествовало открытие во вновь основанных сибирских городах православных храмов и монастырей.

Одним из инструментов противостояния коррумпированности чиновников на колонизируемых землях Востока России была церковная организация. Руководству сибирской церкви предписывалось осуществлять общую защиту от притеснений местными властями всего аборигенного населения независимо от того, какую веру они исповедовали и собирались ли они креститься.

Открытие Тобольской епархии (а позднее, в 1727 г. и Иркутской), создание новых храмов и монастырей при продвижении на восток дают значительный импульс развитию на местной почве православной литературы, книжности, живописи, архитектуры, театра. Русское население, мигрировавшее в Сибирь сначала преимущественно с Европейского Севера страны, а потом и из других регионов, несло с собою вековые традиции народного православия, иконы, книги.

Вместе с тем значительное число икон и книг для сибирских церквей и монастырей закупалось и доставлялось духовными и светскими властями. Уже первые сибирские архиереи привезли с собой довольно большие библиотеки, немало икон, а также быстро наладили в Сибири книжное дело и изготовление местных икон.

Неоценимый вклад в распространение христианства в Сибири в XVII и первой половине XVIII веков внесли архиепископы Сибирские и Тобольские - Киприан, Макарий, Нектарий, Герасим, Симеон, митрополиты Корнилий, Павел, Димитрий, Иоанн, Филофей. Многие из них были причислены к лику святых земли Сибирской.

В XVII веке политическое влияние России, а значит, и Православия, за короткий исторический срок распространилось от Урала до берегов Тихого океана. Хозяйственное освоение бескрайних земель Сибири шло одновременно с духовным влиянием, приобщением коренных народов Сибири и Дальнего Востока к развитой российской культуре и православной вере.

Третьим этапом духовного освоения Сибири как православной земли следует считать становление института собственных, сибирских святых. В 1642 г. произошло обретение мощей первого сибирского святого - Василия Мангазейского. В том же году (1642 г.) скончался блаженный Симеон Верхотурский, признанный праведным еще при жизни.

Христианская церковь сыграла огромную роль в становлении Сибири как части российского государства. Уже в XVIII веке началась активная миссионерская деятельность как на северных, так и на восточных и южных окраинах Сибири, которая привела к окончательному распространению и закреплению православия в крае.

Христианизация Сибири носила также просветительский характер. Здесь повсеместно организовывались школы, в которых готовили помощников миссионеров, служителей церкви, переводчиков. Например, при станах Алтайской миссии в 1891 г. было 36 школ, в них обучалось 1153 мальчика и девочки из местных народов. Катехизаторскую школу (готовившую религиозных наставников христиан) при Алтайской миссии в том же году окончили 50 человек. Из них 12 алтайцев, 12 шорцев, 7 сагайцев, 6 черневых (татар), 4 киргиза, 3 телеута, 2 остяка, 1 чуец и 3 русских, «знакомых с инородническими языками». Существовали и духовные семинарии - так, в г. Якутске духовная семинария была основана в начале 80-гг. XIX в. В ней обучались преимущественно туземцы.

2. Языковые проблемы христианизации

Естественным процессом, сопровождавшим заселение русскими Сибири, адаптацию последней в составе Российской империи, была русификация. В недалеком прошлом в этом факте пытались узреть агрессивность политики российского самодержавия, так В.Д. Бонч-Бруевич утверждал, что «русский царизм давно уже объявил, что основа его политики определяется тремя словами: самодержавие, православие, народность. Подведение всех инородцев и всех иноверцев к знаменателям «русская народность» и «православие» - вот задача, осуществить которую неуклонно стремятся хранители заветов русского самодержавия». Тем не менее, нет серьезных оснований утверждать, что имело место широкомасштабное насильственное обращение народов Сибири в христианство, так же как заявлять такую нелепицу, будто все местные народности заставили выучить русский язык.

В то же время новая власть не могла не нести с собой новый порядок, это очевидно для любого историка. Так, еще при Петре I были пересоставлены все службы и порядок чинопочитания так, чтобы жители империи твердо знали, что на небе есть «един бог, а на земле есть и будет един царь». Эти положения сохраняли свою актуальность на разных этапах христианизации народов Сибири, Севера и Дальнего Востока. Преподавание в школах, проповедь христианства, богослужение велись на русском языке. И в то же время предпринимались попытки введения преподавания и даже богослужения на некоторых языках народов Сибири, но из-за чрезвычайной трудности перевода на языки сибирских народностей понятий и значений христианского вероучения серьезного успеха эти начинания не имели. Кроме того, переводы требовали глубоких и всесторонних знаний языков, специальной подготовки переводчиков. Однако никто из сибирских проповедников не был подготовлен в такой мере, чтобы удовлетворительно справиться со столь сложными задачами.

В 1812 г. было основано Русское библейское общество, ставившее своей основной задачей распространение христианства. Это общество, во главе которого стоял князь А. Н. Голицын, обер-прокурор святейшего Синода, действовало под покровительством Александра I и занималось переводом церковнославянских книг на языки народов России, в том числе и на некоторые сибирские и северные.

Помимо центрального отдела Библейского общества в Санкт-Петербурге, в империи существовали его отделения, в том числе и в губернских центрах Сибири. В их состав, кроме местного духовенства, входили представители гражданских властей во главе с губернаторами. Этим как бы подчеркивалось единство некоторых задач, стоявших перед административной и духовной властями. При этом одной из целей такого тесного сотрудничества было недопущение попыток злоупотреблений представителями административной власти в сферах компетенции Церкви.

Отделения были созданы в Тобольске и Иркутске, где по инициативе местных отделов Библия переводилась на языки народностей Сибири и Севера. Так, Тобольским отделением были переведены некоторые части Нового завета на хантыйский и мансийский языки, а также «на сибирское наречие татарского языка». В Туруханске был подготовлен перевод Евангелия от Матфея для тазовских селькупов; для пелымских манси также был сделан перевод Евангелия; были осуществлены переводы на эвенкийский и ненецкий языки. На Архангельском Севере переводом молитв и Библии занимался архимандрит Вениамин. В 1805 г. В Петербурге двумя зайсанами под руководством Я.И. Шмидта Евангелие было переведено на бурятский язык. Иркутским отделение была сделана попытка перевести на чукотский язык «молитву Господню, Символ Веры и Десять Заповедей Божия».

Случались и казусы. В 1820 г. проповедник Л. Трифонов, не зная чукотского языка, привлек для работы чуванца Мордовского и переводчика Кобелева. В 1821 г. было отпечатано уже 100 экземпляров «переведенных» молитв в Иркутской губернской типографии «с дозволения правительствующего Синода». Однако перевод был настолько неудачен, что невозможно было понять не только смысл, но даже отдельные слова. Переводчики лишь слепо следовали русскому тексту, пытаясь перевести слово в слово. Это издание, по-видимому, не имело никакого успеха в деле христианизации чукчей. Пожалуй, вполне справедливую оценку этому труду дал Ф. Матюшкин, наблюдавший применение переводов на практике. «Библейское общество, - писал он, - перевело на чукотский язык десять заповедей, Отче наш, символ веры и, если не ошибаюсь, часть Евангелия; напечатано русскими буквами и прислано сюда, но сей труд не может принести больше пользы. В грубом чукотском языке недостает слов для выражения новых отвлеченных понятий, а русские буквы не могут передать многих звуков».

Дальнейших попыток переводов молитв и Библии на языки народностей Севера в первую четверть XIX в. не предпринимались, а в 1826 г. Русское библейское общество было закрыто и труды его уничтожены. Поводом к закрытию послужили, в частности, переводы Библии и молитв на «нехристианские языки», в чем высшие инстанции усмотрели поругание веры (вследствие искажения некоторых догм вероучения из-за плохого перевода).

Несмотря на это правительство придавало большое значение делу распространения православия среди туземцев, рассматривая это как явление, призванное привести к русификации обращаемых не только по языку, но и по укладу быта. Однако здесь неуместно говорить об экспансии, хотя отдельные злоупотребления имели место (об этом ниже). "Устав об инородцах" 1822 г. утверждал принцип религиозной терпимости. Дело здесь не обошлось без влияния руководителей Русского библейского общества: составитель устава М.М. Сперанский был активным деятелем этого общества.

Несмотря на ликвидацию Русского библейского общества, кое-где на местах миссионеры продолжали заниматься подготовкой переводов Евангелия и молитв, а также составлением букварей для обучения грамоте детей на их родном языке. Синод не препятствовал такой активности миссионеров, особенно в 40-х гг. XIX века, когда осуществились более или менее удачные опыты по созданию букваря, а затем и переводы богослужебных книг на алеутский язык миссионера И.Е. Вениаминова. В то же время Синод подвергал тщательной проверке результаты трудов миссионеров, и все их проекты, составленные грамматики и словари проходили под контролем Академии наук.

Основанная в 1875 г. особая переводческая комиссия в Казани (не без воздействия и поддержки И.Е. Вениаминова, тогда уже московского митрополита) главной своей задачей считала распространение «православно-русского просвещения», используя родные языки обращаемых. Здесь нужно отметить, что не все официальные представители православия разделяли взгляды Вениаминова и его последователей (в частности, Н.И. Ильминского).

3. Проблема крещения и обращения в православие

В 1868 г. по указанию московского митрополита Иннокентия (И.Е. Вениаминова) епископом камчатским, курильским и алеутским был назначен преосвященный Вениамин. Этого служителя Церкви отличали реакционные взгляды, впрочем, в области национальной политики вполне согласовывавшиеся с курсом правительства Александра П. Вениамин был истовым русификатором, уверенным, что «миссия православная по отношению к инородцам есть миссия обрусения». Посему он и полагал, что «крестить желающего можно и прежде уничтожения в нем шаманских воззрений; но болванчиков у крещеного истреблять необходимо, потому что он их сравнивает с иконами; также нужно запрещать ему ходить к шаманам, как русским запрещается ходить к колдунам». Таким образом, он поддерживал крутые меры приобщения к православию «сибирских инородцев».

Далее этот духовный наставник сибирской паствы утверждал, что и просвещение для местного населения необязательно. «По-моему, – говорил он, – общечеловеческое образование полезно только крещеному, христианину с убеждениями, а без этого оно порождает только нигилизм». Все это шло вразрез с суждениями по данному вопросу митрополита Иннокентия. Вениамин откровенно осуждал деятельность И.Е. Вениаминова на Камчатке, где «приобщение новых чад церкви не составляет никакого труда». Так, И.Е. Вениаминов «считал нужным запрещать приглашать язычников креститься, а крестить только тех, которые сами будут искать крещение». Это мнение, основанием своим имевшее исконную позицию веротерпимости Православного христианства, было подкреплено уверенностью в неразумности принудительной христианизации, не могущей дать желаемых результатов. «В прежнее время обращение инородцев в христианство... было чисто внешнее... Совсем другим характером отличается (за последние 30-40 лет) деятельность миссионеров нового времени. Здесь на первый план ставится забота о сознательном усвоении инородцами христианского учения и особенно о христианском воспитании детей, новокрещенных. Поэтому устройство инородческих школ – одна из первейших за6от миссионеров... Теперешние миссионеры старались изучить язык инородцев и на нем излагают евангельские истины и совершают богослужение … Миссии устраивают... больницы, богадельни и пр.»

Здесь же представляется уместным упомянуть об одном из главных препятствий распространению православия – в лице отправителях распространенного здесь культа шаманизма – шаманах. Служители Церкви по-разному боролись с язычеством, иногда особо ревностные служители культа (например, вышеупомянутый Вениамин) подвергали шаманов преследованиям и гонениям, отбирали у них и сжигали бубны, уничтожали различные шаманские атрибуты (шаманское одеяние, тёсы – овеществленные духи). Не лишним будет здесь отметить, что обычно утрата бубна вызывала у шамана сильный стресс, сопровождавшийся обмороком, тяжелым заболеванием, а иногда и смертельным исходом.

Как видим, методы распространения христианства в Сибири варьировались: от моментов попыток принуждения до укрепления устойчивого принципа добровольности принятия крещения.

4. Образование и медицина, как средство христианизации

Школы грамоты «в населении инородческом... принимают на себя все дело христианского воспитания, ибо инородческая, даже, не может дать детям христианских навыков, а напротив, растит их в бытовых и отчасти даже религиозных навыках и понятиях языческих и иноверных. Посему инородческой школе грамоты нужно дать наибольшую возможность религиозно-воспитательного воздействия на своих питомцев, предоставляя им в этих школах, на первых порах, обучаться на родном наречии». По мнению якутского епископа Мелетия, «проповедник Евангелия должен изучать языческие религии... должен говорить их понятиями... Они [язычники] будут видеть в нем не чуждого человека... но человека, близкого к ним, и учение его, примененное к их понятиям, будет казаться им родным. Проповеднику нужно пользоваться и понятиями тех, которым он хочет возвестить слово истины». Повсеместно создавались миссионерские школы, ставившие своей первейшей задачей внедрить в сознание детей христианские истины, этой же задаче были подчинены проповеди и поучения духовенства, обращенные ко взрослым. Кроме того, «белое и черное духовенство православной церкви, – писал В.Д. Бонч-Бруевич, – старается проникнуть всюду и везде, где только возможно, в самые недра народной жизни – в качестве учителя, фельдшера, проповедника, помощника и печальника в горестях и болезнях».

Помимо официальных деятелей православной церкви были и частные миссионерские организации. Одной из самых больших, широко известных организаций, обладавших значительными средствами, было основанное в 1869 г. в Москве Православное миссионерское общество. Членами его состояли духовные лица, светские люди, члены царской фамилии, великие князья и т. д. Этим подчеркивалось, какое значение придавалось миссионерской деятельности в то время. Не было ни одной стороны жизни аборигенов Сибири и Севера, в которую не пытались бы вникнуть служители христианства. «Великий инквизитор», как называли обер-прокурора святейшего Синода К.П. Победоносцева, в конце XIX в. усиленно внедрял среди духовных служителей основы медицинских знаний. Миссионеры снабжались аптечками, чтобы, оказывая туземцам медицинскую помощь, они могли бы еще глубже, с головой окунуться в жизнь народа. Просветительская, проповедническая, миссионерская деятельность Православной Церкви к концу XIX в. достигла широкого размаха: в 1899 г. Церковью издавалось 86 газет и журналов.

5. Влияние христианства на религиозное сознание народов Сибири

Процесс христианизации народов Сибири продолжался несколько веков. Деятельность миссионеров не прошла бесследно, изменив сами устои религиозного сознания коренных обитателей севера и юга Сибири. Туземцы восприняли ряд положений православия, которые слились с их традиционными религиозными представлениями, наслоились на них, создав причудливую картину религиозного синкретизма. В силу определенных исторических условий наиболее полно христианство было воспринято теми народностями, которые помимо официального вероучения непосредственно испытали на себе влияние русских переселенцев. Крестьяне приносили с собой на сибирскую землю новые средства и способы агротехники, ремесла, а вместе с тем и православное вероучение. Заимствуя культуру земледелия, аборигены Сибири переходили к оседлости, перенимали крестьянский образ жизни, бытовые традиции, христианство – на его обыденном (народном) уровне. Этому способствовали также смешанные браки. Трудовой опыт русских земледельцев со всеми его религиозными атрибутами постепенно усваивался народами Сибири. Таким образом, та часть коренного населения Сибири и Севера, которая жила бок о бок с русскими переселенцами, больше приобщалась к православию. Это южные группы манси, хантов, кеты, забайкальские эвенки, южные группы якутов, западные буряты, алтайцы, хакасы, некоторые группы народов Амура и др. В меньшей мере христианство было воспринято теми народами, которые не соприкасались с русскими непосредственно, не испытали прямого влияния на свои хозяйственные занятия, быт, культуру. К таким народам относится значительная часть кочевых ненцев, нганасаны, северные группы эвенов, эвенков, чукчи, коряки и некоторые другие. Результаты деятельности миссионеров были здесь менее заметны и ощутимы. Однако и здесь имела место ассимиляция населением некоторых христианских догм и представлений, и в первую очередь тех, которые по своей мифологической форме были доступны восприятию аборигенов.

Некоторые народности Сибири, Севера и Дальнего Востока после включения территорий их проживания в состав многонационального государства в значительной мере утратили свою этническую самобытность, лишившись основ традиционного религиозного сознания. К таким народностям относятся ительмены, алеуты, оседлые чуванцы и ряд других.

Следовательно, влияние христианства на религиозное сознание народностей Сибири, Севера и Дальнего Востока было неравномерным. Отсюда известная пестрота в религиозных представлениях даже среди представителей одной и той же народности, например, северных и южных групп манси, хантов, ненцев, эвенков и эвенов.

Заключение

В данной работе была проведена поверхностная характеристика изучаемого вопроса. Это обусловлено как недостаточной исследованностью данного вопроса специалистами, так и спецификой той формы научной работы, в рамках которой этот вопрос освещался.

В заключении, на мой взгляд, следует указать наиболее особенные, специфичные черты процесса христианизации Сибири.

Прежде всего, необходимо отметить, что процесс христианизации происходил на фоне смешения разных культур, т.е. при взаимопроникновении культур русской и местного населения. Так, например, отмечается большое сходство быта у переселившихся казаков и у аборигенов, в частности, якутов. Казаки и якуты доверяли и помогали друг другу. Якуты помогали им в охоте и рыболовстве. Когда казакам по делам службы приходилось отлучаться на длительный срок, они передавали соседям якутам на сохранение свой скот. Многие местные жители, принявшие христианство, сами становились служилыми людьми, у них появлялись общие интересы с русскими переселенцами, формировался близкий образ жизни.

Другой чертой рассмотренного процесса являлись смешанные браки пришлых с туземками, как крещеными, так и оставшимися в язычестве. Эти браки иногда приобретали массовый характер. Следует иметь в виду, что Церковь относилась к этой практике с большим неодобрением. В первой половине XVII в. духовные власти высказывали беспокойство по поводу того, что русские люди «с татарскими женами смешиваются … а иные живут с татарками некрещеными как есть с своими женами и детей приживают». И хотя Церковь считала, что такие браки подрывают положение православия, но все же в какой-то мере они способствовали укреплению позиций христианства.

Одной из особенностей христианизации Сибири являлся тот факт, что православные праздники начали здесь «смешиваться» с праздниками коренных народов Сибири. Кроме того, при сохранении шаманских верований и принятии нового вероучения широко имел место синкретизм в виде двоеверия.

Можно подытожить, что процесс христианизации Сибири был длительным, неоднородным по срокам и степени интенсивности воздействия идей вероучения на туземцев в различных регионах, и потому оказал различное влияние на народности, населявшие Сибирь. В то же время нужно отметить огромное значение, которое имело это явление для просвещения местных народов, для их приобщения идеям мировой культуры, улучшения быта, оздоровления и включения в число последователей крупнейшей мировой религии.

Процесс христианизации народов Сибири не только облегчил включение и адаптацию этого региона в составе России, но и являлся естественным неизбежным процессом, сопровождавшим взаимодействие двух различных культур.

Список литературы

ПСРЛ (Полное собрание русских летописей). Т. II. М., 1962. С. 222-223.

Массон В.М. Великий Шелковый путь как инструмент экономической и интеллектуальной интеграции // Формирование и развитие трасс Великого Шелкового пути в Центральной Азии в древности и средневековье. Ташкент, 1990.

Мамлеева Л.А. Становление Великого шелкового пути в системе трансцивилизационного взаимодействия народов Евразии // Vita Antiqua, 1999. C . 53-61.

Зольникова Н.Д. Ранние русские известия об Урале и Зауралье. Строгановы и продвижение к Уралу в 1550-1560-х г.г. Омск, http://frontiers.nsc.ru/article.php?id=1

Бахрушин С.В. Путь в Сибирь в XVI-XVII вв. // Научные труды. Т. III. Ч. I. М., 1955. С. 81.

Могильников В.А. Обменно-торговые связи Руси и Югры в XI-XV веках // Тобольский хронограф. Вып. IV. Екатеринбург, 2004. С. 120.

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А.Н. Насонова. М., 1950. С. 40-41.

Карачаров К.Г. Христианский крест и славянский нож X-XI вв. из окрестностей Сургута // Русские старожилы. М-лы Сибирского симпозиума III-го "Культурное наследие народов Западной Сибири". Тобольск-Омск, 2000

Христианство и ламаизм у коренного населения Сибири (вторая половина XIX – начало XX в.) Л.: Наука, 1979, С. 226.

Олех Л. Г. История Сибири: Учебное пособие. – М: ИНФРА-М, 2001. 314 с.

История Сибири. С древнейших времен и до наших дней, в 5-ти томах (Гл. ред.: Окладников А.П.). М.: СО АН СССР. Отд-ние ист. Наук, 1965. – Т. II. Сибирь в составе феодальной России.

Гладышевский А.Н. К истории христианства в Хакасии, 2004.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта

23 июня – день важный для сибирской земли. Вся Россия – от западных границ до Владивостока – празднует Собор Сибирских святых. 1984 год. Россия вышла из «брежневского периода», но за окном еще СССР. Однако открытое подавление уже не возможно. Первым признаком будущих перемен является то, что становится возможной подготовка к празднованию 1000-летия Крещения Руси.

И вот, в преддверии этого события, по благословению Патриарха Московского и Всея Руси Пимена, в Церкви устанавливается почитание великих святых Сибири. Со временем в этом списке появились новые имена – тех, кто пострадал за веру в годы гонений. Отдаленные от нас по времени, и близкие к нам, сибирские святые сияют, как яркое созвездие в сонме святых земли Российской.

Вслед за Ермаком

Преподобный Герман Аляскинский

Не будет преувеличением сказать, что освоение русским населением территории Сибири и Дальнего Востока происходило одновременно с распространением на новых землях христианства. Уже в отряде Ермака было три православных священника. По ходу продвижения «войска» на местах зимовок ставились походные церкви. Главным центром христианского просвещения стал Тобольск – «столица» Сибири. Отсюда во все ее концы уходили священники, неся с собой свет евангельского учения.

В Тобольске же возникла и первая в сибирских краях епархия во главе с митрополитом Иоанном (Максимовичем). Сам Петр I доверил ему «пасти» народы Сибири, и выбор царя оказался на редкость удачным. Митрополит Иоанн оказался тем евангельским пастырем, который вынес на своих плечах трудности первых лет, продумывая все детали церковной жизни. Память об его трудах не ушла с водою времени. Празднование Собора Сибирских святых было установлено в день его земной кончины.

И кормить, и окормлять духовно

Преподобный Макарий (Глухарев), миссионер Алтайский

Трудности, с которыми пришлось столкнуться первым священникам на новых землях, были огромными. Богатейший край был мало освоен. Разбойный люд стекался сюда из центральной России непрерывно. Коренное население составляли, в основном, кочевые народы, процветало язычество. Первое время языческие племена опасались священнослужителей-христиан, и порой, возбужденные речами шаманов, срывались с мест, как перелетные птицы. Сколько же нужно было иметь терпения и любви, чтобы не отчаяться, не сложить руки, а попытаться заслужить доверие людей самой жизнью своей!

Преподобный Макарий Алтайский, например, встретил поначалу далеко не дружественный прием со стороны кочевников-телеутов. Человек он был образованный, знавший и Закон Божий, и языки тюркских народов. Однако прошло немало времени, прежде чем телеуты, видя его доброту и сострадательность к беднякам из других племен – татар, калмыков – убедились в том, что он человек не опасный, а достойный уважения и любви, и приняли из его рук святое крещение.

На плечи священнослужителя ложилось тогда множество забот. Еще не твердых в вере людей было опасно предоставлять самих себе. «Первые ростки» христианской веры могли погибнуть под влиянием языческих культов. Но как удержать кочевников поблизости от церкви, чем напитать их? И о. Макарий стал создавать целые поселения для новокрещеных, приобретая все необходимое для оседлого образа жизни: дома, скот, земледельческие орудия и семена зерновых культур для посева. Для этого он изыскивал казенные средства и почти без остатка расходовал свое жалование. Годами проповедь Евангелия он соединял с обучением бывших кочевников основам культурного земледелия, огородничества и агротехники. Одновременно естественно возникла и потребность обучить людей грамоте. И о. Макарий заложил основы алтайской письменности, создал первый в этих землях букварь.

Понемногу, год за годом «оттаивали сердца» бывших кочевников. Жестокие культы, поклонение ложным богам уходили в прошлое. В сознании возникала связь: «крестьянин» – это христианин , т.е. человек, относящийся с любовью ко всему окружающему, в том числе и к самой земле. И какая благодать возделывать своими руками это Богом данное богатство! Плоды труда – хлеб и елей (т.е. масло) вместе с вином возносятся в церкви в мирную жертву Господу, а в таинстве причастия этот самый хлеб превращается в Тело Христово. Большинство людей жили в удаленный друг от друга поселках или на казачьих заимках, но Церковь собирала всех их под Свои своды. Православный храм был местом просвещения и помощи.

Собор сибирских святых

Менялся облик Сибири. Прежде языческая, кочевая, разбойная, к к. XIX в. она «процвела» уже как укоренено крестьянская, верующая, православная . Православие только и могло противостоять здесь темным сторонам жизни. Сибирь оставалась местом каторги и «вотчиной» шалых людей, но устойчивость жизни, ее здоровье, красоту определяло уже другое: крепкое хозяйствование на земле, освященное верой в Бога, стремление к праведности, исполнение заповеди трудиться и питаться от плодов рук своих. Вера освятила эту землю, изменила души людей, возделав их, как целину.

Молитвенники

Все эти годы в одном ряду с просветителями Сибири, несли молитвенный подвиг и великие сибирские праведники. Плодами их жизни стали дары Святого Духа – прозорливость, дар исцеления. От Урала до русской Америки протянулась череда подвижников.

Юношей пришел из центральной России в Сибирскую страну будущий святой праведный Симеон Верхотурский. Время его – это время смуты в истории России. По русским городам полыхало зарево разгулов, разбойничьи шайки превосходили одна другую в жестокости, а Симеон проводил жизнь отшельническую в посте и молитве, не переставая просить Господа и Богоматерь отвратить от Руси тяжелые скорби. Место своего уединения в небольшом селе Меркушино на р. Туре святой подвижник оставлял лишь для пользы ближних. Видя, как прочно еще язычество, праведный Симеон в простых беседах учил тех, кто недавно принял христианство, его основам, помогал лучше понять суть. Под его влиянием люди оставляли нехристианские наклонности, укреплялись в вере.

В Томске прославился благочестивой жизнью скрытый подвижник – старец Феодор Кузьмич, проводивший земной путь в странничестве и терпении скорбей. Обладал он и даром прозорливости, и молитвой, исцеляющей от недугов. С этим святым связана легенда о том, что под его именем скрывался император Александр I , раскаявшийся в том, что в юности он стал невольным соучастником убийства своего отца и инсценировавший свою смерть в Таганроге для того, чтобы удалиться от мира. Феодор Кузьмич, в самом деле, был необыкновенно похож на «умершего» государя. «Простой старец», одевавшийся в грубую полотняную рубаху, он писал по-французски и обнаруживал знание таких исторических деталей, которые могли быть известны лишь участником важнейших политических событий. Навещали его и члены царской семьи, но тайну свою он так и не открыл никому. После его смерти в келье его была обнаружена икона небесного покровителя Александра I – Св. благоверного князя Александра Невского. А на коленях у подвижника при омовении тела открылись огромные наросты, свидетельствовавшие о многолетнем молитвенном подвиге.

Добрую память о себе оставили в сибирских землях Св. праведные Василиск и Зосима (Верховский). Трогательная дружба связала их на всю жизнь. Из лесов Чувашии принесли эти монахи на р. Томь близ Кузнецка молитвенный дух и традиции иноческого жития, воспитав в Сибири духовных детей и приняв на себя попечение о новом Свято-Николаевском монастыре.

А на островах, прилегающих к Аляске, как яркая звезда, просиял Святой , вышедший из стен древнего Валаамского монастыря. Простой монах, он выдержал суровейшие условия, оказавшиеся неодолимыми для других миссионеров. С 1807 г. он, по существу, стал главой русской духовной Миссии на Аляске. Он крестил, воспитывал духовно местных жителей, и одновременно защищал их от произвола дельцов-промышленников. Сущность своего служения он выразил простыми словами: «Я – слуга здешних народов и нянька». Этот святой стал в России одним из самых ярких примеров беззаветного пастырского служения ближним.

Исповедники

XX век дал Сибири десятки тысяч новых святых – известных и безымянных, пострадавших в годы гонений на Церковь. Сибирь справедливо называют «Русской Голгофой». «Красный террор», жертвами которого стали члены царской семьи и тысячи безвинных людей, завершился созданием на пространствах Сибири огромного лагеря смерти. В СИБЛАГЕ от холода, голода, непосильной работы, от болезней и в топях погибали люди всех национальностей, и среди них – те, кто предпочли верность Богу и чистую совесть – жизни по безбожным законам в сытости и достатке. Эти исповедники веры Христовой вошли в Собор Сибирских святых в белых одеждах мучеников.

О дне сегодняшнем

С утверждением в Сибири советского строя под ударом оказалось крепкое крестьянское хозяйство. Насильственно собранные в совхозы, превращенные в подобие сельского пролетариата, люди не только утратили традиции земледелия, но и чувство ответственности за землю перед Богом. В царское время экспорт лучших в мире сибирских сыров и масел давал России прибыли вдове больше, чем экспорт золота! Теперь когда-то освященная молитвой, крепкая нравственными устоями крестьянских хозяйств земля почти заброшена. «Коммерческое», ориентированное на прибыль, хозяйство не способно исправить положение. Возрождению аграрному, крестьянскому должно предшествовать возрождение христианское . Земля «благоволит» лишь к людям с чистым сердцем. И в день празднования Собора Сибирских святых наследникам этого сокровища – русской Сибири полезно вспомнить об исторической связи: Сибирь прирастала верой.

Между тем не рассмотрен аспект освоения Сибири в духовном плане в период с конца второй половины XVI и по XVII веков, когда православие делало лишь первые шаги на только что заселенной русскими переселенцами территории. Многие факты говорят о том, что процесс освоения Сибири в духовном плане шел неоднозначно. Примеры тому послания первых сибирских архиепископов к царю и патриарху, приведенные в работах П. Н. Буцинского. Мировоззренческие взгляды человека рассматриваемого периода довольно подробно разбираются в работах Б. А. Успенского и Ю. М. Лотмана, где они в частности дают характеристику православного антиповедения при смене русским человеком местожительства или во время путешествия.

Мироощущение человека XVIXVII веков во многом отличалось от современного, и судить о нем мы можем лишь на основании источников того периода. Б. А. Успенский в работе «Дуалистический характер русской средневековой культуры» достаточно убедительно показывает, что русский православный человек воспринимал те или иные земли как «чистые» и «нечистые», то есть праведные и грешные. Исходя из этого, Ю. М. Лотман выдвинул предположение, что для верующего человека «движение в географическом пространстве становится перемещением по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей, верхняя ступень которых находится на небе, а нижняя в аду» . При этом рай и ад также мыслятся в пределах географического пространства, то есть их можно реально посетить. Б. А. Успенский отмечает, что «проникновение человека в ад или рай в средневековой литературе всегда мыслилось как путешествие, перемещение в географическом пространстве. География, таким образом, представлялась как разновидность этического знания» .

«Русские, особливо знатного рода, согласятся скорее уморить, нежели отправить своих детей в чужие земли. Они думают, что одна Россия есть государство христианское; что в других странах обитают люди поганые, некрещеные, не верующие в истинного Бога; что их дети навсегда погубят свою душу, если умрут на чужбине между неверными, и только тот придет прямо в рай, кто скончает свою жизнь на родине» .

Сама Россия (Русь, Московское государство) воспринималась традиционно русским населением как «святая» (не считая Святой Земли), то есть все остальные страны были «нечистыми», а следовательно, все побывавшие в иноверческих странах впадали в грех, оскверняли себя. На исповеди священник обязательно задавал вопрос: «В татарах или латынях в полону, или своею волею не бывал ли еси?» . И в случае положительного ответа накладывалась епитимья. Во времена Петра жены молодых людей, которых отправляли за море, облачались в траур. При этом вовсе неважно было, в какую землю попадал путешественник или пленник в западную или восточную, все они считались «нечистыми» по представлениям православного человека.

«И посла их Бог очистити место, где быти святыне, и победити бусурманского царя Кучюма, и разорити богомерзкие и нечестивые их капища и костелы… И от казаков поставишася грады и святыя Божия церкви воздвигошася и благочестие просияша. Отпаде вся бесовская служба и костелы, и требища идольская вся разорися и сокрушися и боговидение всадися…» .

Здесь мы видим прямое указание летописца на главную цель похода очищение сибирской земли от «богомерзостей». И нет речи о расширении Руси и присоединении к ней территории соседнего государства. О «прирастании России Сибирью» будет заявлено много позже. Летописец же воспринимает деяние дружины Ермака именно как подготовку сибирской земли к приходу туда православия. Следовательно, деяния дружины Ермака необходимо воспринимать не только как подвиг воинский, но и духовный, нравственный.

В летописях, описывающих этот поход, имеются слабые намеки на присутствие в войске монахов, священников, походной часовни и пр. Неясен вопрос конфессиональной ориентации шедших вместе с казаками выходцев из «литвы», «немцев» и «татар», но, надо полагать, что в большинстве своем участниками похода являлись православные христиане, для которых Сибирь традиционно была землей «басурманской», «нечистой». Зато имеются прямые указания, что для решающей битвы при Чевашском мысе Ермак, специально выждав время, избрал день святого Дмитрия Солунского небесного покровителя православного воинства, который в дальнейшем стал и покровителем всей Сибири. Позже С. У. Ремезовым были заложены известные Дмитриевские ворота, а в XIX веке учреждено одноименное православное епархиальное братство. Таким образом, говоря о первом этапе освоения Сибири, мы должны рассматривать процесс ее присоединения и с позиций духовно-нравственных, ориентироваться на моральные ценности, свойственные человеку той эпохи.

«Политическое возобладание русскими Сибирью равномерно совершалось и в христианском разуме, через сооружение часовен, церквей, монастырей и соборных храмов. Общее правило тогдашних русских: где зимовье ясачное, там и крест или впоследствии часовня» .

10 января 1621 г. обоз сибирского владыки выехал из Москвы и в первый сибирский город, Верхотурье, прибыл лишь 12 марта, где вынужден был оставаться более двух с половиной месяцев. Столь длительное путешествие объясняется отнюдь не трудностями пути, а иными причинами, которые преосвященный подробно изложил в своем письме к патриарху. Дело в том, что священнослужители, направленные с ним «по государеву указу, а не по доброй воле», числом 59 человек, едва ли не все или отказались ехать в Сибирь или разбежались в пути: «попы ехали все по сторонам, своим произволом, как кто хотел, для самовольства и пьянства». Когда же церковнослужителей собрали и направили к дожидавшемуся их владыке, то, «как съехались они в Верхотурье, то подняли шум и слезы и вопли с женами и детьми и говорили Бог судит их разлучника, кто разлучил их с домами, родом и племенем, да и едучи с Верхотурья по всем сибирским городам и в Тобольске тех своих речей не переменили … говорили непригожие слова про патриарха, а мне бесчестие многое учинили…» . В результате в Тобольск преосвященный прибыл лишь 19 июня. Здесь он нашел среди вверенной ему паствы «великое нестроение», которое заключалось в том, что многие русские люди ходят без крестов, едят «всякую скверну» вместе с инородцами, живут «не по закону» с калмыцкими, татарскими и вогульскими женами, кровосмесничают женятся на сестрах двоюродных и родных, на дочерях своих, «блудом посягают» на своих матерей и дочерей, закладывают жен на сроки, а те люди, у которых они бывают в закладе, живут с ними и «блуд творят беззазорно» до тех пор, пока мужья их обратно не выкупят. К тому же архиепископу стали поступать многочисленные жалобы от сибиряков, в которых они жаловались на отсутствие в их селениях церквей; у других же они и были построены, но стояли «без пения» из-за отсутствия священников; практически повсеместно отсутствовали духовные книги, колокола и пр. Письма обычно заканчивались тем, что младенцы умирают без крещения, взрослые без покаяния, что некому хоронить, венчать и т. п.

Вызывает недоумение и поведение священнослужителей, прибывших непосредственно с архиепископом Киприаном. Об этом он сообщает патриарху следующее: «… те попы с ним, архиепископом, в соборе в церковных службах быть не хотят и в церкви не служат и его ни в чем не слушают, да кроме того выставляют на него ропот великий и государева денежнаго и хлебнаго жалованья не взяли и живут самовольством». «Не лучше себя вели в Тобольске и разные старцы, певчие дьяки, приказные и дворовые люди, данные Киприану. И на них с самого приезда в Тобольск архиепископ жалуется, что они просятся в Москву и «приходят к нему зоговором с шумом…» А когда Киприан их не отпустил, то «24 генваря 1622 г. во время заутрени келейник, старец Никифор, певчие дьяки четыре человека, приноровя ключ, отомкнули замок у сеней, взломали ящик и вытащили из него денег 90 р., а так же однорядку английского сукна…» Затем, накупив самопалов и пороху и соединившись с другими архиепископскими людьми, побежали из Тобольска на Русь» .

Как объяснить такое поведение церковнослужителей? Подобных случаев всеобщего непослушания владыки в других епархиях на тот период не отмечено. Тут можно выдвинуть множество предположений: оторванность от близких, от привычной среды обитания, суровость климата, неустроенность быта и т. п., но не нужно сбрасывать со счетов и негативного отношения духовенства к сибирской земле как не освященной Богом, «поганой», иноземной, нехристианской. Со временем положение дел меняется в лучшую сторону, но тому предшествует ряд событий, которые говорят о том, что в понимании православного населения Сибирь становится не просто русской территорией, но на нее распространяется Божие благословление.

Именно это событие, произошедшее через пятьдесят лет после основания первого сибирского города (1586 г.), следует считать третьим этапом духовного освоения Сибири как православной земли. Само знамение верующими людьми было воспринято как покровительство Богородицы над вновь приобретенным краем. (Кроме того, Богородица почитается и как заступница России). В 1642 г. произошло обретение мощей первого сибирского святого Василия Мангазейского . Хотелось бы подчеркнуть, что это обретение случилось в одном из самых северных пунктов проживания в Сибири русских поселенцев на тот период. В том же году (1642 г.) скончался блаженный Симеон Верхотурский, признанный праведным еще при жизни . Верхотурье самый западный сибирский город. И, наконец, в 1697 г. скончался старец Далмат (почитающийся как местный святой) . Им был основан на берегу Исети монастырь, носящий его имя один из самых южных сибирских монастырей.

Таким образом, говоря о распространении православия в Сибири в XVIXVII веках, мы можем выделить три основных вышеназванных этапа, во время которых общность государственной территории становится и общностью культурной, общерелигиозной. Несомненно, что православная церковь сыграла огромную, если не главнейшую роль в становлении Сибири как части российского государства. Уже в XVIII веке началась активная миссионерская деятельность как на северных, так и на восточных и южных окраинах Сибири, которая привела к окончательному распространению и закреплению православия в крае.

ЛИТЕРАТУРА

Успенский Б. А. Избранные труды. Т.I. М., 1994. С. 254.
О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Труды по знаковым системам. Вып. II. (УЗ ТГУ. Вып. 181) Тарту, 1965.
Успенский Б. А. Указ. соч. С. 265.
Чистякова Е. В. Томское восстание 1648 г. // Русское население Поморья и Сибири (период феодализма): Сборник памяти член-корреспондента АН СССР Виктора Ивановича Шункова. М., 1973.
Кондрат Буссов Московская хроника: 15641613. М.Л., 1961.
Полное собрание русских летописей. Т. XXXVI. СПб.М., 18411989. С. 120.
Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. Кн. 1. М., 1836. С. 36.
Буцинский П. Н. Открытие Тобольской епархии и первый тобольский архиепископ Киприан. Харьков, 1891. С. 15.
Успенский Б. А. Указ. соч. С. 268.
Буцинский П. Н. Указ. соч. С. 41, 42.
Буцинский П. Н. Сибирские архиепископы: Макарий, Нектарий, Герасим. Харьков, 1891. С. 45.
Словарь исторический о русских святых. М. 1991. С. 51; Москва православная. М., 1994. С. 293.
История русской церкви. М., 1991. С. 522; Словарь исторический о русских святых. С. 219.
Русский биографический словарь. СПб., 1905. С. 41.

Поддержите нас

Ваша финансовая поддержка направляется на оплату хостинга, распознавание текстов и услуги программиста. Кроме того, это хороший сигнал от нашей аудитории, что работа по развитию «Сибирской Заимки» востребована читателями.

Столица Сибири, третий по численности населения город страны и один из крупнейших научных центров — за последние годы Новосибирск стал еще и эпицентром горячих споров об искусстве, заметное участие в которых принимал местный правящий архиерей митрополит Тихон (Емельянов). Обратившийся к властям по поводу постановки вагнеровского "Тангейзера", раскритиковавший "Щелкунчика", он неоднократно становился объектом критики со стороны СМИ и "либеральной общественности". "Хватит заниматься ерундой, лучше бедным помогайте" — один из самых часто повторяемых упреков в адрес местной митрополии. О том, как именно она бедным помогает, митрополит рассказал в эксклюзивном интервью РИА Новости. Беседовал Алексей Михеев.

Ваше высокопреосвященство, двадцать лет у вас существуют два замечательных проекта — поезд и корабль, на которых врачи и миссионеры добираются до самых глухих мест. Продолжаете традиции сибирских православных миссий?

— Действительно, каждый год поезд "За духовное возрождение России", наш совместный проект с правительством Новосибирской области и РЖД, курсирует с вагоном-храмом и 200 волонтерами по отдаленным станциям и районам области, и люди ждут его с нетерпением. Это лучшие врачи, современная диагностическая аппаратура. Они каждый день обслуживают тысячи людей, выписывают им направления, с которыми потом едут в городские и районные больницы. Многих просто спасли: люди же не знали, что с ними. Проводим конференции, раздаем книги, социальную помощь, устраиваем концерты. Каждый год охватываем до 20 райцентров, 100 населенных пунктов и до 50 тысяч селян.

- Но медицина, социалка — это же то, чем в первую очередь обязано заниматься государство. Причем тут Церковь?

— Сейчас многие проблемы решаются иначе, чем в советское время — тогда социальными вопросами занималось государство. А теперь оно, хоть и провозгласило себя социальным, но от многих заведомо убыточных проектов отказалось. Вот общественные организации и берут их на себя.

Допустим, проблема людей без определенного места жительства, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. У нас в области есть приемник на 25 мест. В городском бюджете даже строчки такой нет. А через наш епархиальный центр 3 тысячи бомжей проходят за год. Мы в прошлом году людям без определенного места жительства 104 тысячи социальных услуг оказали.

У них различные заболевания, их нужно пролечить, а в больницу их не берут, потому что у них нет никаких документов, тем более страховки. И мы договариваемся с больницей. Предварительно делаем им санобработку, переодеваем. Помогаем восстановить документы и получить пенсии, и жилье возвратить. Некоторые так и остаются у нас жить: люди-то общительные, им нравится, у них есть какой-то минимальный досуг — и часовня, и музыкальные инструменты, и телевизор.

А с чего все начиналось? Как-то сообщили мне прихожане, что на центральной улице лежат на снегу у храма 6 человек на полиэтилене и закрыты полиэтиленом. 36 градусов мороза. Я звоню во все организации города, они мне говорят: "Так это же ваши бомжи — около вас лежат". Но все-таки забрали. И я решил организовать церковный приют. Нам, правда, мэрия выделила брошенный детский садик, но все пришлось делать самим — проводить воду, тепло, ремонтировать крышу.

- Но хоть чем-то помогают? Или "ваши бомжи — вам и карты в руки"?

— Проект считаем совместным с мэрией. Сейчас стали давать гранты, субсидии на социальную работу — нас включили в перечень организаций, которые оказывают социальные услуги, и государство что-то компенсирует. Это важно, получить грант хотя бы на 200 тысяч. Но основные расходы несет Церковь, государство оказывает помощь социальными работниками и психологами.

Даже в благополучных странах многие люди с утра стоят со своими мисками и кружками там, где дают еду. Вот и у нас во многих храмах есть благотворительные столовые, они кормят тысячи людей, голодным не уходит никто. Сейчас Госдума решила, что около храмов можно собирать милостыню, и там можно увидеть не только бомжей — их как раз становится меньше с открытием приютов, — но и пенсионеров.
В церковном социальном центре есть и две теплые палатки для тех, кто приходит на ночь, чтобы не замерзнуть на улице.

Но все нужно делать в комплексе — и медпомощь оказать, и правовые услуги, и одежду дать. Вот мы и занимаемся сбором вещей, одежды, обуви в каждом храме. Создали даже гуманитарный центр, который координирует всю эту работу — направляем собранное и в область, и в приюты, и в реабилитационные центры для бывших наркоманов и алкоголиков… Даже просто сельским жителям — на селе все берут, а у горожан одежды много, вот они и жертвуют. Открыли также приют острой социальной помощи для матерей-одиночек, называется "Родной дом".

Недалеко от Москвы есть город Кимры, его двадцать лет называют "савеловским Голливудом" — за доступность наркотиков. И там почти вся молодежь их употребляет. Никто ничего с этим не делает, один батюшка-подвижник открыл ребцентр и что-то пытается переломить. Как вы помогаете тем, кто оказался в такой беде?

— Здесь мы не занимаемся ни детоксикацией, ни лечением. Это есть в государственных клиниках. Важно изменить образ жизни, работать с душой человека, перевоспитать его с духовно-нравственной стороны. Мы берем тех, кто пожелает попасть в реабилитационный православный центр. И начинаем с самого главного — с молитвы, распорядка дня, с устава. Что можно делать, чего нельзя, это полезно, это неполезно — мы обязательно объясняем. Как в монастыре, как в армии. Это же молодежь. Они не привыкли к порядку, только к неограниченной зачастую свободе, а перевоспитание начинается именно с него.

Мы специально готовим социальных работников, которые знали бы, как с такими людьми работать, а не просто говорили им: "будь хорошим" или "почитай душеполезную литературу". Это очень трудная категория. У многих нет никаких понятий о нравственности, они во многом деградировали. С ними нужен особенный разговор и правильно поставленное дело. Им все время хочется вернуться к своим привычкам, но мы стараемся, чтобы не только устав, но и сам человек мог держать себя в рамках. Чтобы он возвратился в общество как полноценная личность. Также стараемся, чтобы все они работали, получали профессию. Но есть и инвалиды, для которых обустроена богадельня.

В общем, что можем сделать сами, мы делаем, но часто трудимся совместно с администрацией.

- Есть ощущение, что что-то меняется?

— Я уверен, что социальная работа пробуждает в людях чувство человеколюбия, сострадания и взаимопомощи. Не зря же сейчас и государство поощряет добровольческое движение, и вокруг Патриарха я вижу молодых волонтеров.

В советское время социальная работа Церкви была под запретом. Но до революции — мы знаем — были и богадельни, и странноприимные дома, и ремесленные школы для малоимущих Церковь открывала: они же должны были получить специальность, чтобы пропитаться.

Поэтому, когда началась перестройка, многие церковные люди поняли, что время не только храмы строить, но и возрождать социальную работу.

- С чего решили начать?

— Епархия тогда была огромная — два края, несколько областей…

С чего мы начинали? С сестер милосердия. Приехал главврач горбольницы со словами: "Владыка, помогите нам, я не могу заходить в онкологическое отделение — стоны, истерика, крики, запах, даже родственники не приходят. А люди-то еще живые, их надо как-то утешить, ободрить… Я не могу, у меня сердце разрывается на это смотреть". Я послал к нему одного батюшку и одну девочку — они ее оформили как сестру милосердия, выделили комнатку под часовню. Через полгода приезжает тот главврач и говорит: "Владыка, наши больные умирают с улыбкой. Все изменилось".

Меня это вдохновило. Если мы можем, почему нет?

Были трудности, не было священников… Их и сейчас-то недостаточно, а в 90-м году на город и область, на 3 миллиона человек, здесь был один храм и 4 батюшки. И 200 тысяч атеистических работников общества "Знание" — это только тут, в городе, а были же еще и в области, — которые с этими четырьмя батюшками вели идеологическую борьбу.

Сейчас у нас 18 сестричеств милосердия. Они работают в больницах города и области. В Академгородке наш приход до 150-300 школьников старших классов каждый год готовит как сестер и братьев милосердия. Учим их оказывать первую помощь и ухаживать за больными. Сестричества церковные занимаются и доставкой горячего питания для больных, и патронажным уходом на дому, и уходом за тяжелобольными в больницах. Сейчас организована волонтерская церковная служба по оказанию паллиативной помощи.

Нюта Федермессер, президент фонда помощи хосписам "Вера", как-то сказала, что хоспис от больницы отличает любовь к пациенту. А еще — что нельзя научить врача любить больного, это его личная задача. А как на самом деле?

— У нас строится в Академгородке Дом милосердия, его дирекция каждый год проводит международную конференцию по паллиативной помощи. Я стараюсь принимать участие. И вот, однажды выступает один наш профессор, и говорит: чтобы такая помощь была оказана на хорошем уровне, нужно хорошее оборудование, и чтобы медицинские сестры осваивали смежные профессии, потому что уход должен быть комплексный. А потом немецкий профессор говорит: главное в паллиативном уходе — отношение к больному. Чтобы он чувствовал ваше тепло. Обязательно надо подойти к нему, подержать за руку, поздороваться — слышит, не слышит, неважно — возьмите руку, согрейте своим теплом. Мы думаем, что в Европе все плохо? Нет! Для них самое главное, чтобы тяжелобольному передавалась сила жизни - любовь. А мы — выходцы из материалистического общества, нам важнее оборудование…

- А можно ли вот это "расчеловечивание" остановить?

— Я считаю, что это и есть задача Церкви. Там, куда мы приходим, мы меняем атмосферу. Недавно при одной больнице открылся центр паллиативной помощи тяжелобольным детям, за которыми родители — жители районов области — не могут сами ухаживать. У нас есть церковные волонтеры — замужние женщины, которые приходят и ухаживают за этими подростками и младенцами. Чужими, тяжелобольными… И когда одна журналистка меня спросила: "А в чем же здесь участие Церкви?", я ответил: "Самое главное, что мы меняем атмосферу в больнице". Там должна быть христианская атмосфера человеколюбия, добра, без этого невозможно ухаживать не то что за чужими тяжелобольными, но и за своими родственниками. Но та журналистка в своем материале ничего об этом не сказала, она просто этого не поняла. Почему? Потому что она молодая здоровая женщина. А стоит рядом со мной пожилой главврач и говорит: "Да, да, самое главное изменить в больнице атмосферу!"

Мы слишком часто встречаемся с черствостью, с жестокостью: у меня ничего не болит, а боль другого человека меня не волнует. А она должна стать моей болью. Тогда у нас будет правильный уход за больными. Мы должны вливать в них силу жизни. А для этого должна быть обстановка сострадания. Ведь больной находится в стрессовом состоянии, и на него даже слово, сказанное, не тем тоном, действует.

Мы сотрудничаем с Медуниверситетом, участвуем в конференциях и других просветительских мероприятиях, говорим и преподавателям, и студентам, для чего нужны правильные человеческие взаимоотношения в медицине — о духовных основах милосердия.

- Сегодня в больницах часто открываются храмы, часовни. Помогает ли это "наполнить их добротой"?

— У нас почти во всех медучреждениях города и области открыты часовни, приходит священник. Мы считаем, что это не просто социальное служение, а духовное окормление, для нас очень важно создать вот эту духовную доброжелательную обстановку. Без этого нет смысла священнослужителю вообще приходить в эту часовню, нет смысла приглашать сестер милосердия — наняли санитарок, медсестер, они и сделают все, что требуется. Наша задача — духовно повлиять на персонал. Чтобы он по-другому, милосердно относился к больному человеку. Но и больные люди хотят помолиться в часовне, приходят заказать молебен, поставить свечу, причаститься за литургией, попросить благословения перед лечением.

- Но это задача, наверное, не только для больницы?

— Да, церковные люди не только в больницах работают. Мы еще трудимся в местах, где люди отбывают срок. Там почти везде открыты часовни, почти везде совершаются богослужения. Вот вам пример. Заключенный, 17 лет. Родился на вокзале. С вокзала — в приют, из приюта — в колонию, из колонии — в тюрьму. Он ни разу за свои 17 лет не слышал предложения без мата. Это просто замерзший человек. Потому что везде только злоба, грубая мужская сила, и везде надо выживать. И никто его никогда не пожалеет. И вот приходит священник и начинает говорить с ним как отец. Не как взрослый с ребенком, а просто как отец. Наш отец Владимир, который такими людьми занимается, говорит: я всегда ношу с собой бутерброды, воду — первым делом покормлю, поплачем вместе. Надо согреть сердце человеческое, и он это делает.

Отец Владимир Соколов — тюремный священник — очень трогательно сказал, что ощущает себя в тюрьме настоятелем среди монахов — надо вникнуть в жизнь каждого, о каждом надо позаботиться, трудности каждого нужно помнить и всех — утешить…

— Да, это те же самые принципы изменения атмосферы. Там тяжелая обстановка, страждущие люди, совершившие тяжкие преступления. И надо доказать им, что не те цель и смысл жизни они для себя определили, развеять эту воровскую романтику, вмешаться там, где незаслуженно обижают. А сейчас добавились еще межрелигиозные вопросы. В тюрьмах находятся и полевые командиры, и мусульмане-радикалы, и нужно найти такой подход к людям, чтобы не было конфликтов.

Но мы приходим к осужденным не только со словом. Устраиваем там спортивные мероприятия по футболу, мини-футболу, пауэрлифтингу. И в тех колониях, где мы проводим эти турниры, улучшается обстановка. Казалось бы, ну, что такое спорт? Как он может повлиять? А вот влияет положительно. Это же молодые люди, и они уважают тех, кто проявляет доброе участие в их жизни и сами становятся добрее.
Но самое главное, мы говорим им о смысле и цели жизни. Счастлив человек тогда, когда вокруг него счастливые люди. Видя то добро, которое делают для них, осужденные и сами исполняются желанием делать добро для других людей.

- С какими сложностями приходится сталкиваться? Обычно прежде всего жалуются на отсутствие денег…

— Да, обычно говорят о проблемах финансирования. Привлекаем благотворителей, участвуем в различных грантовых конкурсах. Сейчас новосибирское землячество в Москве вместе с правительством Новосибирской области и нашей митрополией решили создать фонд возрождения малых сел в регионе. Через программу "Православная инициатива" будут выделяться гранты для проведения конкурсов среди сел — будем помогать финансировать и спортплощадки, и детские городки, и мини-зоопарки. Да, да. Потому что в селах уже не везде есть домашние животные, представляете?

Принцип такой: местная администрация должна выделить землю, мы оплачиваем спортивные снаряды, а местный приход и местное население должны их установить и сделать благоустройство. И так же с детскими площадками и с зоопарками. Не знаю, считать ли это социальной работой, но есть вот такая идея.

Мы не можем построить дороги и провести газ, но что-то все вместе сделать мы можем. Уже попробовали. Вот, с мэрией Новосибирска сделали в Новошилово уличную танцплощадку, потому что клуб у них маленький. Отсыпали спортивную площадку. Село было умирающее. Мы выкупили фермы, выкупили столовую, баню. И все восстановили. Открыли школу детского творчества, клуб, библиотеку. Открыли конный клуб. Сделали с благотворителями ремонт в школе — его 30 лет не было. Восстановили памятник погибшим в последнюю войну селянам.

То есть пришла "злая Церковь" и построила для молодых селян танцплощадку? Абсолютно выбивается из привычной картины в СМИ.

— Основы православной культуры — это предмет из комплексного курса ОРКСЭ, который вводит в школы федеральное минобрнауки. Но все думают, что это Церковь основы православной культуры в школы проталкивает. Ну, и еще свой собственный Исаакиевский собор у государства отбирает. И никто не вспоминает, как в Прибалтике, когда окончилась советская власть, целые кварталы сносили, чтобы открыть храм — потому что храмы специально атеистами застраивались так, чтобы храмы не видно было. А у нас… Собор для прихожан Церковь строила или для музея? О чем мы говорим? Тут просто нужно найти компромисс. Конечно, нельзя уволить сразу 400 человек — надо их помочь трудоустроить. Надо поступить по закону, который уже принят и говорит о возвращении религиозной собственности Церкви. Почему-то забывают, что Церковь — это русский православный народ, а не только священники.

Вот в Троице-Сергиевой лавре смогли договориться: оставили всех работать. Кому-то же надо работать в музее. Или наш Александро-Невский собор (первый каменный храм Новосибирска, построен в 1899 году — ред.), тоже памятник архитектуры местного значения, но ремонт мы проводим вместе с государством, а если хотим что-то переделать — обязаны взять разрешение в управлении по сохранению культурного наследия Новосибирской области.

- Очень часто получить такое разрешение практически невозможно. Вам удается?

— У нас очень доброе сотрудничество не только в городе, но и по всей области. Восстановлено много храмов-памятников. В военном городке был храм святителя Николая. И в 1990 году командир части, чтобы его не отдавать — а он целым был, только без куполов, гарнизонный храм на 600 человек — приказал сломать. Только фундамент остался. Там потом склад сделали. А теперь министерство культуры спрашивает: будем восстанавливать? Ну а как же! И заложили в проект Исторического парка, который там делают, как в Москве на ВДНХ, что и храм там будет. Это же общее народное достояние — почему не восстановить?

Народ — он же наш, кому он еще нужен? Мы сами должны друг о друге заботиться — это нас объединяет как нацию. Нам много кто помогает — молодежь, светские люди. Государство выделило психологов, социальных работников, и уже не просто какой-то наш паренек работает с бомжами, а приходят профессиональные люди, которые могут подсказать, что у нас правильно, а что неправильно.

Народ у нас в Новосибирске отзывчивый и милосердный. Правда. Всегда, когда мы начинаем что-то делать, обязательно находятся помощники. Они всегда появляются, когда видят, что что-то делается для общей пользы.

Что еще почитать

Памятные события за октябрь Взятие Иваном Грозным Казани «Об испомещении в Московском и окружающих уездах избранной тысячи служилых людей» , которые в результате и заложил...

История христианизации сибири История православия в сибири XVI-XVII вв. Проблеме возникновения и становления православия в Сибири среди русского населения в публикациях как...

Религия в африке Местные верования африки В настоящее время среди народов Африканского континента распространено несколько групп вероисповеданий: местные...

Православие в Сибири: не театром единым. История христианизации сибири История православия в сибири

Поддержите нас

Что еще почитать

ПОСЛЕДНИЕ ЗАПИСИ

Категории