Монголы в китае. Монгольское нашествие на китай

Чингисхан (Темучин) - одна из тех ярких исторических личностей, память о которых не блекнет в течение столетий и не становится исключительно темой для узкого круга историков. Чингисхан остается элементом массовой культуры, именем средневекового завоевателя и основателя крупнейшей континентальной империи в истории человечества названы международный аэропорт Улан-Батора и морское нефтяное месторождение в территориальных водах США в Мексиканском заливе. Многие государственные деятели и военачальники нового времени ведут свой род от чингизидов, потомков Чингисхана (например, Губайдулла Чингисхан, генерал кавалерии Российской Империи и участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг).

Принципы империи

Чингисхан родился в 1162-ом или около 1155-ого года. Основатель Монгольской империи и ее первый великий хан завоевывал , Кавказ, Среднюю Азию и Восточную Европу. Объединив прежде разрозненные монгольские племена, он постарался сплавить их в единую имперскую массу. Ввел жесткую иерархию и военную дисциплину не только в войсках, но и во всем обществе. Впрочем, воинами считались все мужчины без исключения, если они физически способны были сесть на коня и взять в руки оружие. Закон Темучина был строг к предателям и трусам, но благоволил к верным храбрецам. Таковы же были морально-этические принципы, жестко насаждавшиеся в обществе.

Поход в Северный Китай: предпосылки и начало

В 1206 году Темучин стал великим ханом и принял имя Чингиз. В следующие четыре года монгольские конные лучники завершили покорение народов Сибири и обернули взоры на юг. Затем начался 23-летний конфликт, известный в истории Китая как Монгольско-цзиньская война. Изначально тактикой монголов были стремительные набеги, позже они приступили к непосредственному захвату территорий. Одновременно с боевыми действиями на территории Китая, войска Чингисхана, а затем и его последователей, вели войны в других регионах Евразии.

Взаимные набеги монголов и цзиньских войск друг на друга начались задолго до войны. Китайцы многие столетия ощущали угрозу с севера. Именно для защиты от северных кочевников почти два тысячелетия строилась . Строить ее начал в 3-ем столетии до нашей эры Цинь Шихуанди, хорошо известный туристам по знаменитой в Сиане. Шихуанди возводил мощные стены с оборонительными башнями для защиты от хунну, впоследствии укрепления Великой стены защищали Поднебесную от других кочевых племен. Цзиньские императоры, начиная с середины XII века, раз в три года посылали войска на север, убивать и угонять в рабство мужчин Восточной Монголии. Подобная политика называлась «сокращением совершеннолетних» и была призвана ослабить наступательный потенциал кочевников. Монголы не менее регулярно совершали набеги на приграничные территории империи Цзинь. Заодно земли чжурчжэней разоряли татары.

Поначалу Темучин даже выступал на стороне цзиньских властей, одновременно с чжурчжэнями громя татар в 1196 и 1202 годах. Это позволило ему укрепиться в Восточной Монголии и постепенно разгромить или подчинить всех конкурентов в регионе, включая вчерашних равноправных союзников.

Ханбалык

Чжунду, столица империи Цзинь, находилась на территории нынешнего , юго-западней . Сегодня, просматривая в туристических каталогах, вы найдете в них и руины Старого летнего дворца, и крепость Ваньпин. Но на красочных фото вы не найдете исторических руин, связанных с Чжунду - этот город был полностью уничтожен Чингисханом в 1215 году, через четыре года после начала войны монголов с империей Цзинь.

Лишь почти через полстолетия пепелищем сожженного города заинтересовался хан Хубилай, решивший поставить здесь собственную столицу. В 1264 году началось строительство городских стен, а еще через десяток лет начали возводить ханский дворец. В 1271 году Хубилай-хан основал государство Юань и назвал новую столицу... столицей (название «Даду» переводится как великая столица). Тюркское наименование города звучало как «Ханбалык», «обитель хана». Во второй половине XIV века первый император Мин захватил юаньскую столицу, а во время третьего императора город получил название Пекин. Руины древних юаньских стен частично сохранились до нашего времени, чуть северней стен Мин. А монголы еще долго помнили название своей потерянной столицы, впоследствии переданном «по эстафете» Московскому царству. Еще в XVII веке русские называли столицу цинской империи «Канбалыком».

Последние годы великого завоевателя

Но Чингиз так и не добил чжурчжэней, и заканчивать войну пришлось уже его преемнику Угэдэю в 1230-ых годах. Происходило это по двум основным причинам. Во-первых, первые годы монголы не задумывались о захвате и удержании территорий. Кочевники предпочитали тактику набегов. Типичная их экспедиция представляла собой «блицкриг», когда быстрая и маневренная конница сметает все на своем пути и, оставляя за спиной сожженные города, возвращается в свои степи. В результате уничтоженные опорные пункты противника впоследствии вновь занимались китайскими войсками, заново укреплялись и в следующие набеги их приходилось штурмовать и разрушать заново. Впоследствии тактику поменяли и в захваченных «укрепрайонах» начали оставлять гарнизоны для удержания стратегически важных пунктов оккупированных территорий. Во-вторых, Чингисхан не зацикливался на взятии Китая, действуя и на других направлениях. Так, в 1220 году монголы взяли Самарканд, а в 1223 году нанесли поражение русско-половецким войскам на Калке. К моменту смерти Чингиза его войска заняли только часть Китая. В этом же веке сыновья и полководцы великого хана довершили начатое. Стук копыт монгольской конницы слышали и , «Первая башня Поднебесной», и рыбацкие деревни, где позже расцветет город .

Р.Ф.Итс, Г.Я.Смолин. "Очерки истории Китая с древнейших времен до середины XVII века"
Учпедгиз, Л., 1961 г.
OCR сайт

Продолжение книги...

Глава IX
КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ МОНГОЛОВ.
БОРЬБА ПРОТИВ ЗАХВАТЧИКОВ И СВЕРЖЕНИЕ МОНГОЛЬСКОГО ИГА (XIII-XIV ВВ.)

В начале XIII в. в степях Центральной Азии возникло Монгольское государство во главе с Темучином (Чингис-ханом, т. е. великим ханом). Внутренняя и внешняя политика Чингис-хана - завоевательные войны, ограбление богатых соседних стран, главным образом Китая,- велась в интересах степной феодализирующейся аристократии (нойонов). Успехам захватнических походов Чингис-хана благоприятствовало то обстоятельство, что государства, с которыми монголам пришлось столкнуться, были внутренне ослаблены.
Уже в 1205, а затем в 1207 и 1210 гг. Чингис-хан направил удар против царства Западное Ся, но значительных успехов не имел. Тангутский правитель обязался платить дань монголам. В 1210 г. завоевателям удалось значительно расширить свои владения на западе и севере, одновременно их войска готовились к вторжению в Китай. В следующем году главные силы монгольских полчищ двинулись в Северный Китай. Армия чжурчжэней не была в состоянии оказать им серьезного сопротивления. Выступления китайских крестьян против чжурчжэньских угнетателей, внутренние феодальные распри сделали положение Цзиньского государства весьма неустойчивым.
В 1215 г. после ожесточенных боев монголы заняли Пекин. Этим успехом они обязаны тому, что научились у китайцев изготовлению и применению тяжелых стенобитных и камнеметных орудий. Пекин был предан разграблению и сожжен. Такая же судьба постигла 90 северокитайских городов. С этого времени берет начало монгольское владычество в Китае. К новым активным действиям против государств на территории Китая монголы приступили лишь в 1226 г. При этом их главной целью было окончательное покорение Тангутского царства. Это был последний поход с участием самого Чингис-хана. Как и раньше, войска и население Западного Ся оказали завоевателям упорное сопротивление, и лишь ценой больших усилий и жертв монголы в 1227 г. разгромили тангутов.
Новое вторжение началось в 1231 г. В Хэнани захватчики натолкнулись на упорное сопротивление. До последней возможности держался Кайфын, куда чжурчжэни перенесли свою столицу после потери Пекина. Осада затянулась. Монгольское командование обратилось за помощью к южносунскому правительству, пообещав ему передать территорию Хэнани. Китайский император принял предложение, рассчитывая с помощью монголов разгромить своих давних врагов - чжурчжэней, откупиться от монголов и вернуть захваченные чжурчжэнями земли. Началось совместное наступление сунских и монгольских войск на чжурчжэней. Кайфын был вскоре взят монголами, вслед за ним пали и другие подвластные Цзиням города. В 1234 г. чжурчжэни лишились последних владений на территории Китая. Империя Цзинь прекратила существование. Конечно, монгольский хан и не думал выполнять свое обещание о передаче Южным Сунам провинции Хэнань.
В 1235 г. монгольский хан организовал первое наступление на владения Южно-Сунского государства. Отныне монголам пришлось столкнуться непосредственно с китайскими войсками и населением. Война затянулась надолго и носила исключительно ожесточенный характер.
Особенно значительный размах военные действия монголов против Южных Сунов приняли с 1251 г. В этом году хан Хубилай во главе большой армии направился на юг с целью окончательного покорения Китая. Китайская армия и население повсюду давали отпор монгольской рати. Южный Китай был окружен монголами с трех сторон: севера, запада и юга. Императорский двор оказался не в состоянии обеспечить оборону страны и организовать силы на отпор врагу. Но китайский народ самоотверженно защищал родину. Воинские гарнизоны, горожане и крестьянские ополчения во многих городах, крепостях и сельских населенных пунктах героически отбивали атаки противника. В течение трех лет защищалась крепость Сянъян на р. Ханыпуй, многократно переходил из рук в руки гор. Цзян-лин (в Хубэе), в продолжение 30 лет удерживали гор. Дяоюй (в Сычуани) его жители и солдаты. Как славный пример отваги и упорства вошла в историю героическая оборона Янчжоу и других южнокитайских городов. Ожесточенные бои с захватчиками вели патриоты в Гуанси, Хунани, Фуцзяни и других провинциях. Значительный вклад в антимонгольскую борьбу внесли некитайские племена и народности на юге Китая и в Тибете (яо, мяо, ицзу, ли и т. д.)
Многие передовые представители китайской интеллигенции решительно отказывались от сотрудничества с врагами. Среди них был и знаменитый китайский историк Ма Дуань-линь.
Замечательную страницу в историю освободительного антимонгольского движения вписали крестьянские вооруженные отряды «красных курток», действовавшие до 1264 г. на территории провинций Хэбэй и Шаньдун.
Тем не менее Хубилаю удалось до 1259 г. значительно потеснить армию Южно-Сунского государства. Но затем в течение нескольких лет вследствие тяжелых внутренних потрясений, которые пережила монгольская держава, войны не велись.
В 1271 г. хан Хубилай перенес столицу из Каракорума в Пекин. В этом же году он дал своей династии китайское название Юань. Это название распространялось на всю Монгольскую империю.
С этого времени все свое внимание Хубилай направил на окончательное подчинение Южного Китая. Междоусобица, раздиравшая в этот период Южно-Сунскую империю, значительно облегчала осуществление замыслов монгольского хана.
Постепенно завоеватели подходили к юго-восточным морским границам Китая. При приближении монголов к Ханчжоу - южносунской столице - китайское правительство начало переговоры о сдаче города, и в 1276 г. Ханчжоу пал.
Однако на этом борьба не закончилась. Несмотря на капитуляцию верховных правителей Южно-Сунской империи, население, организованное в патриотические дружины, а также остатки китайских войск во главе с преданными родине военачальниками продолжали сопротивление. В Цзянси ими командовал южно-сунский сановник Вэнь Тянь-сян (1236-1282) - национальный герой китайского народа. Однако перевес был на стороне завоевателей, они подавили сопротивление китайцев. Вэнь Тянь-сян был схвачен. Монголы упорно уговаривали его поступить на службу к Хубилаю, но генерал патриот предпочел смерть измене.
Некоторое время упорную борьбу на море продолжали последние остатки китайских войск, отплывшие на судах на прибрежные острова. Но в 1280 г. и они были разгромлены.
В междуречье Янцзы и Чжуцзян борьба не утихала ни на один год. Только в 1283 г. в этом районе более чем в 200 местах действовали патриотические отряды; некоторые из них имели до 10 тысяч человек. Но все эти разрозненные выступления теопели поражение.
Так завершилась продолжавшаяся в течение многих десятилетий война монголов за покорение Китая.
Монгольское завоевание сопровождалось дальнейшим закрепощением китайского крестьянства. Крестьяне утратили даже те остатки личной свободы, которые они сохраняли в прежние периоды.
Значительное распространение при монголах получили арендные отношения. Крестьяне-арендаторы фактически представляли собой крепостных. Если крестьянин убегал, то по закону помещики прибегали к помощи властей для его поимки. Практиковались купля-продажа и залог арендаторов и их семей. В деревнях была установлена система надзора и круговой поруки.
Помимо обычных, так называемых годовых налогов, крестьяне должны были уплачивать «налоги без твердых ставок», т. е. различные поборы за пользование водоемами, рубку камыша, собирание хвороста, рыбную ловлю. Для этих поборов не существовало твердых ставок. Особый налог взимался с каждого взрослого мужчины.
В середине юаньского периода из народа выколачивалось различных поборов в 20 раз больше, чем в конце XIII в.
Особенно губительной для населения была существовавшая в первый период монгольского владычества практика отдачи налогов на откуп, преимущественно купцам мусульманам, которые при этом постоянно использовали прямую вооруженную поддержку монгольских войск.
Тяжелым бременем для китайских крестьян была конная повинность. Нередки были произвольные реквизиции скота, земледельческой продукции и другого имущества. Тяжкой повинностью на плечи китайских трудящихся легла почтовая служба.
Много зла принесло китайским крестьянам и ремесленникам возведение монгольской столицы Каракорума, завершенное в 1235г., и Кайпина (1256) - одной из будущих юаньских столиц. Множество крепостных, согнанных на строительные работы, погибло от голода и болезней.
Тысячи крестьян были обращены в рабов, существовали рабовладельческие скотоводческие хозяйства. У монгольского правителя Хунани, Хубэя, например, было 3800 рабов. Развернулась работорговля. Рабство объявлялось наследственным состоянием. Размеры крестьянских владений сократились до предела.
Наиболее тяжелым было положение крестьян на севере. Недаром столь частыми были здесь бегства сельского населения на юг. Так, например, по официальным данным только за один 1238 г. в южные районы переселилось, уклоняясь от нестерпимых налогов и повинностей, около 150 тысяч крестьянских семей.
Ремесленников завоеватели превращали в рабов или зависимых, принуждая работать в мастерских ханов, монгольской аристократии, монастырей. Ремесленники обязаны были платить тяжелые налоги и, кроме того, бесплатно работать в определенные дни. Нередко все их изделия отбирались, а взамен выдавался скудный паек. Новые хозяева страны по своему произволу переселяли большое число ремесленников в свои коренные владения (в Монголию).
На казенных предприятиях ремесленники вынуждены были находиться в мастерских 294 дня в году. Государственные ремесленники и члены их семей были лишены свободы в вопросах брака. Женщины - выходцы из других слоев должны были получать от властей санкцию на вступление в брак с казенными ремесленниками; после брака их юридические права сильно ущемлялись. Монголы разделили население на четыре категории по признаку национально-территориальной принадлежности и на десять сословий, поставив китайцев в самое унизительное и бесправное положение.
Если монгол убивал китайца, то его ожидали штраф в размере стоимости одного осла, а в худшем случае - назначение в военную экспедицию. Если же китаец убивал или даже просто ударял монгола, то незамедлительно следовала казнь. Завоеватели запретили китайцам ношение и хранение оружия, охоту, обучение стрельбе из лука и т. п.
Монгольские властители переняли китайские государственное формы государственной организации. Были оставлены почти в полной неприкосновенности те же органы центрального государственного аппарата, которые существовали в Сунской империи. Но китайский господствующий класс, китайские чиновники на первых порах были отстранены от власти. А так как сами завоеватели - отсталые кочевники - не могли своими силами обеспечить нормальное функционирование бюрократической системы, то ханы охотно назначали на административные должности в центре и на местах иностранцев: уйгуров, тюрков, сирийцев, европейцев (францисканских монахов) и др. Так, финансовым ведомством управлял узбек Ахмед - крупный откупщик, ростовщик и всесильный феодал. Среди иноземцев, поселившихся в это время в Китае, было также много ремесленников, мастеров и художников. Например, переехавший в Китай в 1261 г. непальский скульптор и строитель Анико, который прославился постройкой «Золотой пагоды» (в Тибете), возглавлял строительное управление при юаньском дворе.
В Каракоруме постоянно работали русские умельцы, здесь подолгу проживали русские князья. Около Пекина находились русские поселения, где бок о бок с китайцами жили русские охотники, рыбаки и воины. Когда венецианский купец Марко Поло попал в Пекин, он видел там русских людей. Еще до Марко Поло (1246) в Каракоруме побывал францисканский монах Плано Карпини, посол папы римского. В ставке хана он застал князя Ярослава, отца Александра Невского. Здесь он встретил русского золотых дел мастера Кузьму, работавшего у хана. О нем Карпини вспоминал с большой теплотой. Китайская летопись сообщает, что в 1330 г. в Пекине было до десяти тысяч русских.
Так, еще в тяжелые времена монгольского ига закладывались первые основы русско-китайской дружбы.
Численность иностранцев в Китае увеличилась до небывалых размеров. В одном только Пекине жило тогда до 5 тысяч христиан.
Однако довольно скоро стало очевидно, что без прямой помощи китайского господствующего класса монголы не в состоянии удержать власть в стране. Эту мысль весьма образно выразил один видный монгольский государственный деятель в следующих словах: «Хотя мы империю получили сидя на лошадях, но управлять ею, сидя на лошадях, невозможно». К тому же отстранение китайских служилых феодалов от управления было чревато опасностями для завоевателей: среди китайских феодалов нередко возникали тайные заговоры и мятежи. Один из таких мятежей произошел еще в 1262 г. в Шаньдуне. В 1282 г. в ханской столице Пекине вспыхнуло восстание, во время которого был убит начальник финансового ведомства Ахмед. После этого иностранцы начали покидать столицу.
После смерти Хубилая монголы стали привлекать к управлению страной китайских чиновников, предоставили им ряд уступок и, в частности, возродили традиционную китайскую систему государственных экзаменов. Часть китайских феодалов пошла на сотрудничество с монголами. На службе у завоевателей находилось свыше 4 тысяч конфуцианцев. Однако высшие посты в гражданских административных органах и все без исключения военные должности по-прежнему оставались в руках монгольских помещиков и духовенства, и лишь на второстепенных постах использовались китайцы.
Вся страна была разделена на 10 провинций («дорог») во главе с монголами. Сельское население было организовано в соседские общины, каждая из которых объединяла 50 семейств. Во главе общин назначались старосты, в обязанности которых входило содействие сбору налогов, поддержание порядка, постоянная слежка за благонадежностью населения. Придирчивый надзор за каждым шагом крестьянина дополнялся мелочной регламентацией хозяйственной жизни каждого двора: власти предписывали даже, когда, где, сколько и какие деревья сажать. Эта система вводилась в 60-80-х гг. XIII в. насильственным путем - не без помощи войск - и означала на деле насаждение крепостничества для всего крестьянства. Китайское население всячески противодействовало ее осуществлению.
Первоначально монголы отказались было от услуг конфуцианства; государственной религией в Юаньской империи признавался только буддизм, хотя и допускалось одновременное существование также ислама, христианства и конфуцианства.
Особенно большую поддержку и покровительство буддизм получил после похода Хубилая в Тибет и установления вассальной зависимости Тибета. Буддийскому духовенству предоставлялись обширные земельные владения, оно было свободно от налогов и повинностей.
Хубилай вознамерился было обойтись без китайской письменности. С помощью верховного буддийского владыки была сделана попытка заменить иероглифику особым квадратным письмом. Государственным языком был монгольский язык.
Несмотря на огромные разрушительные последствия монгольских походов торговые связи Китая не прерывались. Торговля велась с 20 с лишним странами на западе, юге, востоке и севере, прежде всего по сухопутью (через Восточный Туркестан). Большой размах приобрела также заморская торговля - с Индией, Сиамом, Явой, Суматрой, Малайей и Филиппинами. Ее значение возросло после распада Монгольской империи (1260), когда были затруднены отношения с Средней и Передней Азией. Главными внешнеторговыми центрами были морские порты Гуанчжоу, Цюаньчжоу, Ханчжоу и Янчжоу.
Развертыванию внутренней торговли способствовали упорядочение путей сообщения, создание почтовых служб, расширение сети каналов. Устройство дорог и почтовой связи требовалось монголам главным образом по соображениям военно-стратегическим. Но этими дорогами пользовалось и купечество. При Хубилае была начата реконструкция Великого канала. Пекин стал речным портом.
Со времени установления монгольского владычества в Китай хлынули арабские, персидские, среднеазиатские, индийские, европейские купцы, дипломаты, путешественники, проповедники и всякого рода авантюристы. Так, в течение 17 лет в Китае находился знаменитый венецианский путешественник Марко Поло (1254- 1323). Он посетил различные части страны и области, пограничные с Китаем. Первым из европейцев Поло описал Китай. «Книга» Марко Поло сыграла большую роль в развитии географии XIV- XV вв. Она была в свое время настольной книгой для многих выдающихся мореплавателей, в том числе для Христофора Колумба. «Книга» и поныне возбуждает интерес географов, историков, этнографов и филологов.
В 1294 г. в Пекин прибыл посол римского папы монах Иоанн Монте Корвино. Он построил в Пекине католическую церковь, перевел на монгольский язык Новый завет.
Первым европейским путешественникам, побывавшим в XIII- XIV вв. в Китае, страна эта показалась краем чудес. Они описывали Китай с почтительным удивлением. Венеция - Жемчужина Адриатики - казалась Марко Поло жалким захолустьем в сравнении с цветущими приморскими городами Фуцзяни и Гуандуна. Его описание Ханчжоу - города «самого лучшего и величавого на свете» - перекликается с восторженными отзывами Одорика Порденоне, жившего в Китае в 1318-1325 гг.
Хубилай почти не выпускал металлические деньги. На первых порах выпуск бумажных денег жестко контролировался, что поначалу обеспечило их довольно устойчивый курс. Но с течением времени картина резко переменилась. Взамен серебра стали выпускать непомерное количество бумажных и кожаных денег, которые наводнили страну. В 1296 г. бумажных денежных знаков было выпущено примерно в 12, а в 1312 г.- в 25 с лишним раз больше, чем в 1260-х гг. Деньги насильно навязывались крестьянам, ремесленникам и купцам.
В городской ремесленной промышленности по-прежнему господствовал феодальный цеховой строй. Монгольские завоевания не остановили роста торгово-ремесленных объединений. В Ханчжоу, например, по свидетельству Марко Поло, имелось 15 таких объединений. В цеховом ремесле большим влиянием пользовались купцы-скупщики. Цеховые организации обязаны были почти бесплатно поставлять свои изделия монгольским захватчикам. С них взималась вначале натуральная, а в дальнейшем взамен нее денежная подать соответственно имуществу мастерового.
На государственных ремесленных предприятиях были заняты крепостные и рабы. Они работали, будучи закованными в кандалы, и жили взаперти.
В юаньский период продолжался дальнейший рост городов как центров товарного производства и торговли. Изготовление тканей, фарфора и иных изделий было сконцентрировано в Чанчжоу, Сучжоу, Ханчжоу, Сиани, Тайюани и других городах. По своим размерам и численности населения некоторые из них намного превосходили европейские города того времени. Великий арабский путешественник Ибн-Баттута, посетивший Китай в 40-х гг. XIV в., с восторгом описывал колоссальные корабли, которые строились на верфях Цюаньчжоу для дальних плаваний в открытых океанских водах. «Каждый из них имеет на борту тысячу человек... На больших кораблях четыре палубы и от трех до двенадцати парусов из тростниковых циновок».

ИЗГНАНИЕ МОНГОЛЬСКИХ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ В РЕЗУЛЬТАТЕ ВСЕНАРОДНОГО ВОССТАНИЯ

В XIV в. власть монгольских завоевателей в Китае ослабела. Вместо единой Монгольской империи в это время существовали четыре государства чингисидов. Упадок политического могущества усугублялся ожесточенными распрями среди монгольской знати.
Главным фактором, обусловившим шаткость политического господства Юаньской монархии, была героическая борьба китайского народа против иноземных поработителей. Эта борьба не прекращалась ни на один год. На юге Китая одно за другим вспыхивали восстания. Повсюду собирались отряды беглых крестьян, солдат, ремесленников и рабов. Даосы, тайные даосские и буддийские секты вербовали сторонников среди крестьян и горожан. Вступившие в секты давали клятву не щадить сил и жизни для борьбы с иноземцами.
Монгольские власти стремились террором предотвратить возникновение очагов народных брожений и вооруженных выступлений. Но никакие репрессии не могли остановить роста антимонгольских настроений и патриотических восстаний.
История антимонгольской борьбы китайского народа в XIV в. связана с тайным обществом «Белый лотос». Общество возникло как религиозная секта еще в IV-VI вв. на северо-востоке Китая (прежде всего в Шаньдуне). Это тайное братство имело свой устав и ритуал. Руководители «Белого лотоса» провозгласили борьбу против чужеземного ига, и общество приобрело большую известность в массах.
Год за годом нелегальная деятельность «Белого лотоса» принимала все более широкий размах. В одном только Шаньдуне его члены участвовали в 300 выступлениях. В сферу влияния общества входила огромная территория от северо-восточных провинций до Сычуани.
Главной движущей силой антимонгольской борьбы было крестьянство. К крестьянам все чаще примыкали горожане, мелкие торговцы, чиновники, представители ученого сословия и др. Они нападали на монгольские гарнизоны, открывали городские ворота крестьянским отрядам, готовили им оружие.
В 20-30-х гг. XIV в. «Белый лотос» организовал восстания в Сычуани, Шэньси, Гуандуне, Цзянсу, Аньхуэе, Хубэе, Хэнани, Хэбэе, Шаньдуне. В борьбу включились яо, мяо и другие некитайские народности. Эти восстания «Белого лотоса» подготовили почву для последующего широкого освободительного движения против иноземных поработителей.
Толчком к массовым восстаниям послужило стихийное бедствие (разлив Хуанхэ), которое разразилось в 1350-1351 гг. на территории Хэнани, Хэбэя и Шаньдуна. Чаша народного терпения была переполнена. В 1351 г. крестьяне восстали в Шаньдуне, Хэнани, Хэбэе, Цзянсу и Хубэе.
Главной силой широкого антимонгольского движения были массовые вооруженные отряды, известные под названием «красных повязок», или «красных отрядов». Ядро этих отрядов составляли члены «Белого лотоса» во главе с Лю Фу-туном и Хань Линь-эром. Повстанцам удалось овладеть огромной территорией на юге и севере, а также в Центральном Китае. В их руки перешел ряд городов, в том числе такие крупные, как Цзинань, Баодин, Датун, Кайфын, Ханчжоу и др. Не раз они наносили поражение войскам монголов и китайских предателей.
Восставшие убивали крупных монгольских чиновников и китайских феодалов, изменивших родине. Будучи по своей идеологии царистами, они провозглашали власть императоров. Так, например, в начале 1355 г. повстанцы Лю Фу-туна объявили императором своего вожака Хань Линь-эра.
В требованиях крестьян нередко проскальзывали мечты о социальных преобразованиях. В ряде мест они отменяли и снижали подати и повинности, аннулировали крестьянские долги и недоимки, расправлялись с помещиками, раздавали крестьянам захваченную у феодалов землю.
Следовательно, движение носило как патриотический, освободительный, так и антифеодальный характер, хотя главные силы движения были направлены на борьбу против чужеземного ига.
В 1356 г. монголы сосредоточили против повстанческих отрядов огромную армию и в течение нескольких лет добились значительных военных успехов. Основные силы Лю Фу-туна были разгромлены. К 1362 г. монгольская власть была восстановлена на территории Шаньдуна, Хэнани, Шаньси и Шэньси. Но южные и центральные районы по-прежнему оставались в руках восставших. Среди повстанческих войск в Центральном Китае с особым успехом начиная с 1352 г. действовала группа Го Цзы-сина (вскоре погибшего) и Чжу Юань-чжана.
Чжу Юань-чжан происходил из бедной крестьянской семьи. В 17 лет он лишился родителей и стал послушником в буддийском монастыре. Примкнув к антимонгольскому движению, он вскоре выдвинулся в число наиболее видных повстанческих вождей. Среди его ближайших сподвижников были крестьяне-бедняки, городская голытьба, а также представители интеллигенции (конфуцианцы) и помещичье-чиновничьи элементы. Возглавленное им войско, тоже носившее наименование «красные повязки», получило поддержку «Белого лотоса». В результате длительной борьбы Чжу Юань-чжану удалось оттеснить или уничтожить своих соперников из числа повстанческих вожаков и объединить под своим командованием подавляющее большинство патриотических отрядов. Он стал общепризнанным руководителем повстанцев.
Чжу Юань-чжан поощрял развитие земледелия и шелководства на захваченной восставшими территории, отменил монгольские законы, освободил заключенных, пресекал засилье и произвол чиновничества, грабежи и мародерство солдат; снизил, а в ряде мест и вообще ликвидировал на время налоги и повинности, предоставил крестьянам наделы земли, раздавал беднякам зерно, снял недоимки и долги, старался привлечь на свою сторону образованных и талантливых людей из рядов господствующего класса, а также из числа мусульман и самих монголов. Столь гибкая политика обеспечила Чжу Юань-чжану широкую поддержку со стороны различных слоев населения.
Укрепившись в долине Янцзы и в провинции Чжэцзян, Чжу Юань-чжан в 1367 г. начал большой поход на север. В его распоряжении находились конница, пешие воины и флот. Вскоре восставшие захватили Нанкин - важнейший стратегический пункт в Центральном Китае. В ходе дальнейших операций были освобождены Хэнань и Шаньдун, а в следующем году повстанцы почти беспрепятственно овладели Пекином. Последний юаньский император Тогон-Тимур бежал во Внутреннюю Монголию. После смерти Тогон-Тимура (1370) остатки армии монголов ушли во Внешнюю Монголию.
В 1368 г. Чжу Юань-чжан провозгласил новую китайскую династию Мин со столицей в Нанкине (в 1421 г. столица была перенесена в Пекин); сам он был объявлен императором. Однако окончательное объединение страны под властью новой династии произошло лишь в 1387 г.
Так пало монгольское иго.
Монгольские завоевания оставили глубокий след в истории Китая и других порабощенных стран, а равно и самой Монголии. Они явились одной из важнейших причин, обусловивших известную задержку и нарушение нормального развития экономики и культуры Китая.
Монгольское иго значительно затормозило развитие научных знании, литературы и искусства в Китае. Тем не менее юаньский период отмечен целым рядом замечательных достижений китайского народа в области материальной и духовной культуры.
В начале XIV в. Ван Чжэн написал «Книгу о земледелии» - подлинно энциклопедический труд по земледелию, животноводству, сельскохозяйственной технике, крестьянским промыслам, гидротехнике Китая на протяжении нескольких столетий.
Усилиями историографов были созданы династийные истории государств Сун, Ляо и Цзинь. «История династии Сун», составленная в 1343-1345 гг., по своему объему (496 глав) значительно превосходит любую из династийных историй. В сочинении «Исследования письменных памятников» замечательный ученый-патриот Ma Дуань-линь, несмотря на преследования монгольских властей, стремился передать подлинную историческую картину. Эта огромная (в 348 томов) историческая и литературная энциклопедия содержит обширный материал о хозяйстве и быте китайцев, аграрных отношениях, административной и военной системах, культуре и просвещении, нравах и обычаях, религиях, уголовном законодательстве, астрологии, географии Китая.
Национальный и социальный гнет порождал в культурной среде настроения неудовлетворенности и протеста. И не случайно многие выдающиеся поэты юаньского периода посвятили свои стихотворения острым социальным темам. В условиях монгольского завоевания, когда юаньское законодательство предусматривало смертную казнь за всякое проявление недовольства и свободомыслия, они бесстрашно поднимали свой голос против беззаконий и жестокостей, царивших в Юаньской империи, в защиту обездоленных людей. Некоторые поэты юаньского времени нередко своим творчеством звали народ на борьбу с угнетателями. Характерны в этом отношении отдельные стихи Лю Цзи, в которых он обращается к героическим восстаниям китайского крестьянства, имевшим место в прошлом, как достойному подражания примеру свободолюбия и бесстрашия для современников.
В период монгольского владычества на основе творчества народных сказителей расцвело искусство романа. В XIV в. крупнейший художник слова Ло Гуань-чжун создает исторический роман «Троецарствие», а его старший современник Ши Най-ань (1296-1370) роман тоже исторического жанра «Речные заводи» (оба романа переведены на русский язык). Это наиболее популярные и любимые в Китае произведения, известные буквально каждому китайцу. В «Троецарствии» в художественной форме отображены действительные события, относящиеся к III в., когда страна переживала один из наиболее драматических периодов своей истории. В нем повествуется о подвигах народа, о бесстрашных героях и искусных полководцах, о злых тиранах и узурпаторах. Роман пронизывают благородные идеи дружбы, братской верности, глубокой человечности и мудрости.
Сюжетной канвой романа «Речные заводи» явилось подлинное историческое событие - восстание крестьян под руководством Сун Цзяна (1120-1122). Основой произведения послужили многочисленные устные народные предания, столетиями передававшиеся из поколения в поколение. В увлекательной форме Ши Най-ань показал самоотверженную борьбу бесстрашных повстанцев, поднявшихся против произвола помещиков и чиновников. Имена многих героев романа стали в Китае символом мужества, доблести, верности долгу, силы и непобедимости. Автор воспел высокие человеческие качества народных воителей - волю к жизни, самоотверженность, непреклонность в достижении цели, бескорыстие и преданность в дружбе.
Талантливые писатели-реалисты Ло Гуань-чжун и Ши Най-ань воссоздали в своих романах картину острой социальной борьбы, раскрыли страшную действительность с ее общественными контрастами и несправедливостями и всей логикой своих художественных повествований звали к борьбе. Прославляя национальных героев прошлого, они старались пробудить в читателях и слушателях патриотические чувства.
Так в тяжелое время монгольского владычества китайский народ вдохновлялся своей национальной героикой.
Ведущее место в литературе юаньской эпохи занимала драма, ставшая искусством, рассчитанным на широкую аудиторию горожан. За время монгольского завоевания было написано около 600 пьес, из них сохранились 170. Именно в этот период складывается классическая форма китайской драмы.
Перу талантливого драматурга и поэта Гуань Хань-цина принадлежат 67 пьес. До нас дошли 18 его трагедий и комедий.
В исторических пьесах Гуань Хань-цина зритель видел многие приметы своей трагической эпохи, они напоминали ему о том, что творилось в действительности. В них отражена жизнь простого народа, бесправие угнетенных женщин из общественных низов, содержится призыв к борьбе с лиходеями-помещиками, воплощены думы писателя-патриота о справедливом возмездии палачам и тиранам, его протест против общества, в котором, говоря устами одной из героинь Гуань Хань-цина, благородной и отважной женщины из народа, «власти забыли о законах, люди не смеют слова сказать».
В драматургическом творчестве другого выдающегося писателя Ван Ши-фу - младшего современника Гуань Хань-цина - раскрывается трагедия забитой и зависимой женщины в условиях средневекового гнета, заложены гуманистические мысли о свободе личности, о праве на любовь и т. п. Из двух сохранившихся произведений Ван Ши-фу (всего им были написаны 14 пьес) пьеса «Западный флигель» является и сейчас одной из самых популярных пьес китайского классического театра. Пьеса эта известна в СССР в постановках китайских и советских актеров.

Впрочем, вопрос поставлен неверно. Его безусловно следует расширить и довести до логического конца: правда ли, что в 1237 г. вообще существовало китайское государство?

Именно так. Представляю, какое смятение чувств может вызвать такая постановка вопроса у читателя, привыкшего бездумно повторять почерпнутые из учебников сведения о «четырехтысячелетней» истории Китая. Якобы самого древнего государства на Земле.

Для затравки — простой вопрос: как вообще могло получиться, чтобы дикие кочевники, едва-едва сведенные Чингизом в боеспособную армию, захватили «одно из самых старых на Земле» государств? Государство, где знали порох, боевые ракеты, где на вооружении, если верить иным историкам, состояли мощные зажигательные и осколочные снаряды, «выжигавшие все вокруг
на 60 шагов»? Не забывайте: монголы, вторгаясь в Китай, еще не успели «позаимствовать» у китайцев стенобитные и камнеметные машины. Обходились стрелами и саблями. Как же им удалось сокрушить огромные, укрепленные города?

В реальности, такое впечатление, не существовало ни «монгольских полчищ», ни «китайских городов»… Еще Н.А. Морозов в 6-м томе своего труда «Христос» занялся скрупулезной проверкой «древнейших» китайских астрономических хроник, якобы бравших
начало в 2650 г. до нашей эры.

Выяснились любопытнейшие вещи. У китайцев, оказалось, нет документов, написанных ранее XVI века на — шей эры. Более того, у них нет описаний астрономических инструментов, а на территории Китая не отыскалось следов древних обсерваторий. Впервые китайские списки появления комет опубликованы европейцами в XVIII-XIX веках, эти списки носят явные следы переписывания друг из друга и, как указывал Морозов, дополнения их самими европейцами — то есть, европейские ученые пополняли китайские источники европейскими материалами, «подгоняя задачу под ответ»…

Морозов отметил по поводу одного такого манускрипта, повествовавшего, что затмения якобы наблюдались в Китае в 992, 994, 998, 999, 1002, 1107 годах: «полных или хотя бы хорошо заметных солнечных затмений с такой частотой на одной и той же территории не бывает».

Примерно так же обстояло и с гороскопами — описаниями расположения звезд на небе, связанных с конкретными датами. Описания таковые довольно легко поддаются расшифровке. Был исследован гороскоп, составленный во времена первого китайского императора Хуан-Ди, якобы жившего около 2637 г. до нашей эры.

Оказалось, что такое положение звезд и планет — равно как и отправная точка введенного на его основе летоисчисления — могли иметь место не ранее… 1323 г. нашей эры! Получается, что ошибка в астрономических датировках отбросила реальную историю Китая на три с половиной тысячи лет назад, в прошлое.

Всем известен «древнейший» 60-летний китайский цикл: пять групп по 12 лет — год Петуха, Собаки, Крысы и т.д.

Оказалось, что он основан на периодических сближениях Юпитера и Сатурна, однако существуют определенные расхождения в положении двух планет. Снова проведены скрупулезные расчеты, показавшие, что… цикл этот мог быть принят только в промежутке меж 1204 г. и 1623 г. нашей эры.

Ситуацию усугубила еще и коварная особенность китайских иероглифов: в отличие от европейского алфавита, здесь благодатнейшая почва для недоразумений и ошибок. Прочтение старой иероглифической записи полностью зависит от того, кто ее читает — японец, кореец, северный китаец, южный китаец. У всех четырех получатся совершенно разные тексты.

Не зря историки грустно констатировали, что в китайских хрониках царят «хаос и бессистемность». К тому же имена написаны не звукам и, а рисунками. Вот и выходит, что «императоры Чжао-Ле-Ди, Вен-Ди и Да-Ди», якобы правившие в один год, — на самом деле Ясно-Пылкий Царь, Литературный Царь и Великий Царь. А имя У-Ди означает… «военный царь». Что больше похоже на длинный список титулов одного человека. В точности как русский царь: «Властелин Великия, и Малыя, и Белыя Руси, царь Казанский и Астраханский…» И нет ничего удивительного в том, что родилась экстравагантная на первый взгляд, однако аргументированная теория: за «древнюю китайскую историю» приняты переведенные некогда на китайский язык европейские хроники. Очень уж поразительное сходство открылось…

В одно и то же время в «древнем Китае» живут хунну, а в Европе — гунны. В Китае — шивеи, или свей, в Европе — свеи-шведы. В Китае — «таинственно исчезнувшие» сирби — в Европе сербы. В Китае — «чеши», в Европе — чехи.

Параллели меж Римской империей и Китаем порой удивительны.

Начало III в. нашей эры: Римская империя прекращает свое существование в междоусобных войнах. Настало время «солдатских императоров».

В те же годы в Китае… в междоусобных войнах гибнет империя Хань, «к власти пришли безграмотные, морально разложившиеся солдаты».

Римская империя: в середине III в. н.э. власть в Риме переходит к родственнице императора Каракаллы Юлии Месе, чье правление названо «кровавым». В конце концов ее убивают.

В те же годы в Китае… к власти приходит жена одного из императоров, «энергичная и свирепая». Правит, направо и налево проливая кровь. В конце концов ее убивают.

Начало IV в. н.э.: Римская империя делится на Восточную и Западную. В те же годы в Китае империя Цзинь делится на две части — Восточную и Западную.

Римская империя воюет с гуннами. Китай в те же годы — с хунну.

V в. н.э.: Западная римская империя завоевана германцами и гуннами. Китайская Западная Лян… завоевана хунну. И в Риме, и в Китае на престоле в это время «очень юный император».

И так далее… Вот что происходило в Китае с 1722 г.: «Маньчжурские правители образовали особый комитет для составления истории предыдущей династии Мин… Оппозиция не смогла смириться с такой трактовкой истории павшей династии, поэтому появились «частные» истории Минской династии… Правители ответили казнями, заключениями в тюрьму, ссылками… Неугодные правительству книги изымались. Между 1774 и 1782 годами изъятия производились 34 раза. С 1772 г. был предпринят сбор всех печатных книг, когда-либо вышедших в Китае. Сбор продолжался 20 лет, для разбора и обработки собранного материала были привлечены 360 человек. Через несколько лет 3457 названий были выпущены в новом издании, а остальные 6766 были описаны в каталоге. По сути дела, это была грандиозная операция по изъятию книг и не менее грандиозная операция по фальсификации текстов. В вышедших новых изданиях были изъяты все нежелательные места, менялись даже названия книг». («Всемирная история» в 10 т., подготовленная Академией наук СССР.)

Совсем недавно астрономические расчеты Морозова были проверены с использованием современных ЭВМ группой математиков Московского государственного университета под руководством академика Фоменко. Результаты
те же. О том, что происходило на территории Китая ранее 1368 г., нам попросту неизвестно.

«Монгольские полчища», существовавшие лишь на бумаге, завоевали столь же нереальную «державу» — только и всего.

Поговорим о Великой Китайской стене — якобы неоспоримом доказательстве древности китайской цивилизации. Построенной, как нас уверяют, для защиты от диких кочевников.

Слово Н.А. Морозову: «Одна мысль о том, что знаменитая Китайская стена вышиною от 6 до 7 метров и толщиною до трех, тянущаяся на три тысячи километров, начата была постройкой еще в 246 году до начала нашей эры императором Ши-Хоангти и была окончена только через 1866 лет, к 1620 году нашей эры, до того нелепа, что может доставить лишь досаду серьезному историку-исследователю. Ведь всякая большая постройка имеет заранее намеченную практическую цель. Кому пришло бы в голову начинать огромную постройку, которая может быть окончена лишь через 2000 лет, а до тех пор будет лишь бесполезным бременем для населения. Да и сохраниться так хорошо Китайская стена могла лишь в том случае, если ей не более нескольких сот лет».

Фоменко дополняет: «Нам скажут — стену ЧИНИЛИ две тысячи лет. Сомнительно. Чинить имеет смысл лишь не очень давнюю военно-оборонительную постройку, иначе она безнадежно устареет и просто развалится… А ведь нам говорят, что Китайская стена как была построена, так и стояла две тысячи лет. Не говорят же, что «современная стена построена недавно на месте древней». Нет, сегодня мы видим якобы именно ту стену, которую возвели две тысячи лет назад. По нашему мнению, это чрезвычайно странно, если не сказать больше».

Л.Н. ГУМИЛЕВ: «Стена протянулась на 4 тыс. км. Высота ее достигала 10 метров, и через каждые 60-100 метров высились сторожевые башни. Но, когда работы были закончены, оказалось, что всех вооруженных сил Китая не хватит, чтобы организовать эффективную оборону на стене*. В самом деле, если на каждую башню поставить небольшой отряд, то неприятель уничтожит его раньше, чем соседи успеют собраться и подать помощь. Если же расставить пореже большие отряды, то образуются промежутки, через которые враг легко и незаметно проникнет в глубь страны. Крепость без защитников не крепость».

* Ехидный комментарий Фоменко: «Как будто до начала строительства этого нельзя было сообразить». В жизни сообразили бы, но строят ведь — на бумаге, в воображении…

Фоменко далее обращает внимание на очередную странность: за две тысячи лет, якобы прошедших со времени постройки стены, китайцы отчего-то не построили других, действительно нужных каменных сооружений — крепостей, городских стен, укреплений…

Доказав, что Великая Китайская стена никак не могла быть построена две тысячи лет назад, не могла служить мало-мальски надежной защитой против кочевых орд, группа Фоменко выдвигает гипотезу, по которой стена возведена лишь в XVII веке — против неприятеля, который располагает пушками, в годы военных столкновений Московского царства и Маньчжурии.

Во-первых, я просмотрел множество фотографий стены. И пришел к выводу, что она на многих своих участках не может служить и средством обороны от пушек. По той простой причине, что протянулась в горах, по столь крутым склонам и узеньким ущельям, где чисто физически невозможно протащить пушки или провести хотя бы сотню солдат. По этим кручам, пожалуй, могут пройти только особо подготовленные группочки диверсантов-рейнджеров, которых в XVII веке просто не могло быть. Всякие другие перемещения войск и техники либо невозможны, либо бессмысленны — в этих узеньких ущельях один затаившийся наверху стрелок эффектно сможет отражать атаку целого батальона, паля из укрытия по головам столпившихся внизу солдат противника… Положительно, на многих своих участках стена не может нести никакой другой функции, кроме декоративной…

Во-вторых, в 60-70-х годах прошлого столетия по северным областям Китая путешествовал архимандрит П.И. Кафаров, глава русской православной миссии в Пекине. Живо интересовавшийся историей Китая и легендами о Великой стене, он старательно, долго ее ищет… и не находит!

НИКАКОЙ ВЕЛИКОЙ СТЕНЫ НЕТ!

Кафарову оказывают содействие высокопоставленные чиновники, он проделывает долгий, долгий путь… Стены нет!

Возле крепости Шаньхайгуань Кафаров осматривает кирпичную стену — но она тянется на несколько сотен метров. И ничуть не напоминает ту, легендарную. (А построена, кстати, веке в XV и постоянно подновлялась.)

На вершинах каменистых сопок — древние кумирни. По склонам сопок — земляные (недлинные!) валы. Кое-где на холмах — остатки постаментов, где в старину разжигали огромные костры, сигнализируя в глубь страны, что
появились кочевники.

Великой стены нет. Все о ней слышали, но никто не в силах показать хотя бы ее остатки. Кумирни, земляные валы, старые сторожевые башни, укрепленьица — вот и все…

Правда, некое подобие Великой Китайской Стены все же удается обнаружить. Около реки Ляохэ — старинный земляной вал, когда-то защищавший китайцев от набегов воинственных обитателей Приморья. Он тянется на несколько километров — но не на «тысячи», даже не на «десятки». Схожие валы строили повсюду — корейцы ими заслонялись от чжурчженей и китайцев, китайцы — от всех сразу, чжурчжени — от киданей и монголов, японцы на своих островах — от айнов.

А Великой стены — нет! Правда, существует так называемая Ивовая изгородь, как раз и построенная маньчжурскими императорами веке в XVII для защиты от вторжений из Приморья и Приамурья. Это — высокий земляной вал, который протянулся на сотни километров. Укрепление-межа, и в самом деле надежно защищающая от конных и пеших набегов, подобно знаменитым Змиевым валам на Руси. В нем проделаны двадцать проходов, у каждого стоит застава с охраной и караулами. На вершине вала были посажены сотни ив — отсюда и название.

Между прочим, возвести такое укрепление, пусть даже протянувшееся на сотни километров, в тысячу раз легче, нежели нашу «Великую стену». Особенно при извечном китайском многолюдстве.

Обратите внимание: на французских картах XVIII (рис. 1.9 и 1.10) ясно видно, что восточный участок стены (т.е. Ивовой изгороди) защищает в первую очередь от Кореи.

Спрашивается, отчего же Кафаров всего сто двадцать лет назад не нашел и остатков каменной, кирпичной, протянувшейся на 4000 километров Великой стены с ее многочисленными башнями? Хотя искал старательно.

Да потому, позвольте высказать наглую мысль, что ее и тогда еще не существовало! Иначе любознательный монах непременно что-то да отыскал бы!

Мне кажется, на тех картах, что в своей книге «Империя» приводят Носовский и Фоменко, на французской и голландской картах второй половины XVIII века, где в виде жирной черной линии изображена «китайская стена» — как раз и значится Ивовая изгородь.

Если допустить, что китайцы две тысячи лет строили и чинили сооружение, не имевшее ни малейшего военного значения — Великую Китайскую стену, — следует признать, что целый народ страдал шизофренией в тяжелой форме…

Слава Богу, ничего подобного в реальности не было. Китайцы, конечно же, не идиоты. Они строили земляные валы, порой довольно длинные. Устраивали на вершинах сопок и гор каменные платформы для сигнальных костров. Возводили «вэй» — крепости, где гарнизон состоял из 5600 солдат, и «со» — крепости поменьше, где по штатному расписанию насчитывалось 1120 вояк. Строили еще «лутай» — придорожные башни, где могли укрыться застигнутые налетом кочевников странники. Но никому никогда не пришла бы в голову идея Великой стены — эта сомнительная честь, есть все основания думать, принадлежит председателю Мао…

Великая Китайская стена, какой мы ее видим сегодня, в самом деле грандиознейшее сооружение, построена во времена Мао Цзе-Дуна. У которого хватало и амбиций, и многомиллионного резерва рабочей силы, чтобы реализовать подобный проект. Не зря столь часто упоминается о «реставрации Стены», которая как раз и началась после прихода к власти коммунистов.

Разумеется, я готов отказаться от столь еретической гипотезы. Если мне предъявят достоверные свидетельства людей, видевших Великую Китайскую стену во всем ее сегодняшнем величии в те годы, что лежат между путешествием Кафарова и вступлением армии Мао в Пекин (примерно 1880-1949), если найдутся соответствующие фото- и киноматериалы.

Ведь Кафаров отчего-то же не нашел Великую стену? Как ни старались помочь уважаемому гостю китайские губернаторы…

Несколько любопытных фактов из других областей науки, прямо работающих на нашу версию.

Я не буду подробно приводить пересыпанную лингвистическими терминами аргументацию языковеда и писателя, покойного Л. В. Успенского — тот, кто не убоится сложностей, пусть заглянет в его книгу «Слово о словах». Упомяну лишь о выводе, который недвусмысленно следует из построений Успенского (сразу оговорюсь, это мой, а не его вывод): «Китайский язык по своей структуре — молод о и язык. И развивается по тем же правилам, что английский, русский и др. И, следовательно, ему никак не может быть четыре тысячи лет». (Цит. изд., стр. 318-330.)

Известный кораблестроитель академик Крылов еще в 30-е годы вспоминал скандальную историю с мнимым «изобретением» китайцами таблицы логарифмов, о чем поторопились возвестить миру иные горячие головы. Когда эти «древнекитайские» таблицы вновь перевели с китайского, оказалось, что они целиком списаны с первого издания таблиц Дж. Непера, шотландского математика, как раз и выпустившего сей труд в 1614 г. — естественно, в Европе. Доказательства плагиата железные — поскольку в китайском тексте обнаружились все те же опечатки, что были в книге Непера…

Еще одна примечательная история, взятая из книги С. Валянского и Д. Калюжного «Новая хронология земных цивилизаций»:

«Монах Шварц изобрел порох. Дело было так: он смешивал в ступке серу и селитру, совершенно не думая получить взрывчатое вещество, и случайно уронил в ступку тяжелый пестик. Смесь взорвалась, пестик вылетел и пробил потолок.

Разумеется, создатели первых пушек повторили все условия, и даже форма этих пушек была кувшинообразнойтакой же, как и форма металлической ступки Шварца. Так было в Европе.

В китайских хрониках времен нашествия «монголов» имеются описания китайских пушек, стрелявших при помощи изобретенного китайцами же пороха. Пушки эти имели кувшинообразную форму. Для пушки такая форма совершенно не нужна. Мы знаем, почему она была такой в Европе. Значит, и древний китайский изобретатель пороха, смешивая в трубке серу и селитру и совершенно не думая получить взрывчатое вещество, случайно уронил туда тяжелый пестик. Смесь взорвалась, и…

Каким иероглифом записано имя монаха Шварца?» }