Функционирование старославянизмов в поэзии русских классицистов. Анализ стихотворения «Восшествие Елизаветы

Уже с древнейших времен. Некоторые из них настолько прочно закрепились в русском языке, что стали соединяться с русскими суффиксами и приставками. Так, глагол перебраниваться возник путем соединения славянизма бранитися с русской приставкой пере - и русским суффиксом -ива-; в глаголе обезвреживать представлен корень со старославянским неполногласием, но русским ж (вместо старославянского жд ), а также русский суффикс -ива- и т. п. Довольно много славянизмов закрепилось в русском языке, несмотря на то, что в живой речи были русские слова, имевшие то же самое значение. Славянизм благо, например, очень рано вытеснил из употребления древнерусское слово болого (этот корень сохранился, правда, в названии города Бологое). Слово болого - «добро» отмечено в очень немногих древних памятниках, например, в «Русской правде»: «...ему болого дЂлъ [т. е. делал] и хоронилъ товаръ его».

Аналогично сложилась история, например, таких слов, как работа - робота (ср. хлебороб ), жребий - жеребий (ср. жеребьевка ), мрак - морок (ср. обморок, морочить ), смрад - смород (корень сохранился в названии ягоды смородина - исконно: «ягода, имеющая смород, т. е. запах»), сладкий - солодкий (ср. солод ), овощъ - овочъ, пещера - печера (ср. Киево-Печерский монастырь ), прельстити - перельстити и др. Уже после XIV-XV вв. в русской письменности, а затем и в устной речи закрепились такие слова, как вождь , одежда, нужда, жажда, юноша, юдоль и другие, вытеснив из литературного языка русские вожь, одежа, нужа, жажа, уноша, удолъ.

Многие славянизмы вообще не имели русского синонима, т. е. называли такие понятия, для выражения которых в живых говорах, по-видимому, не было слов.

В древнерусский язык из греческого языка через старославянский проникли слова, связанные с христианской религией, например: адъ - греч. άδης - «1. Аид - властитель подземного царства; 2. ад; амвонъ - греч. άμβων - «возвышение перед алтарем в церкви для чтения, пения и проповеди»; аминь или аминь - греч. άμήν- «так; да будет так; истинно», употреблялось в конце молитв и поучений; ангелъ - греч. άγγελος - «вестник»; апостолъ - греч. απόστολος - «посол»; архимандритъ - греч. αρχιμανδρίτης; евангелие - греч. εύαγγέλιον, собственно, «благовестие»; епископъ - греч. έπίσκοπος; икона - греч. έικών - «изображение»; монастырь - греч. μοναστήριον и др. В старо - и церковнославянском языках возникли многие слова с абстрактным или религиозным значением, также не имевшие синонимов в живой русской речи, например: беззаконие, безбожьныи, благовЂрьныи, благовЂщати, благодарити - первоначально «одарять благом (добром)», благодать, благонравие, благословити, боголюбивыи, велерЂчивый, великолЂпие, владыка , възбранити, вьсенощьныи, добродЂтель, животворьныи, зьлословие, предърещи, пренебрещи, преобразити, преодолЂти, препиратися, претворити, преумъножити, распяти и др. Многие из таких слов образованы по модели греческих слов. Например, беззаконие в переводных памятниках обычно передает греческое αμονία - «беззаконие; отсутствие законов», образованное от слова νόμος - «обычай; закон» с помощью отрицательной приставки α- и суффикса с абстрактным значением -ία. Так же образовано и славянское беззаконие: корень слова νόμος передан корнем -закон-, приставка α- - приставкой без-, а суффикс -ία - суффиксом -ие. Старославянским словом благовЂщати переводилось обычно греческое ευαγγελίζεσαι - сложное слово, состоящее из ευ- - «хорошо», переданное славянским благо, и αγγελίζεσαι, переданное славянским вЂщати.

Отсутствие конкуренции со стороны русских синонимов облегчало постепенное вхождение этих слов в светские жанры. Так, например, глагол преодолЂти представлен в воинской повести: «БлаговЂрный же князь Федоръ Юрьевичь резанской посмЂяся и рече царю: „...Аще насъ приодолЂеши [описка вместо преодолеЂши ], то и женами нашими владЂти начнеши“» («Повесть о разорении Батыем Рязани в 1237 г.»). Интересно, что многие славянизмы, вошедшие в русский язык, сначала были недостаточно понятны. Такие славянизмы мы встречаем в древних словарях среди «неразумных на разум» слов и выражений. Там они пояснялись более понятными словами. Так, например, в одном новгородском словаре XV в. слово качьство поясняется так: «естество, каковому есть», количьство - «мера есть колика»; своиство - «кто имать что особно», смерчъ - «облакъ дъждевенъ» и др.1

Можно было бы привести еще очень много примеров славянизмов, закрепившихся в разное время в русском литературном языке. Вместе с тем значительное число славянизмов, употреблявшихся в течение длительного времени в светской литературе, в конечном счете вышло из употребления. Победой русского слова закончилась конкуренция таких слов, как злато - золото, влас - волос, брег - берег, глад - голод, врата - ворота, град- город, драгой - дорогой, блато - болото, нощь - ночь, есень - осень, елень - олень, езеро - озеро, пребити - перебити, преити - переити, аще - если и др. Правда, в некоторых случаях сферы употребления синонимичных славянизмов и русизмов были настолько различны, что никакого взаимодействия между ними не было. Например, глагол пребити применялся только в церковно-книжных памятниках, а глагол перебити - только в светских и в живой речи. В то же время члены таких пар, как градъ - городь, брегь - берегъ долгое время употреблялись в одних и тех же памятниках, даже в одном и том же контексте: «поидоша через мост в город; града ж того некто житель везе рвом в баню отца своего мыти» («Повесть о Шемякином суде», XVII в.). Слова типа градъ, злато, древо, брег, врата и т. п. окончательно вышли из употребления довольно поздно - во второй половине XIX в., а в поэзии отмечены и еще позже. Корни этих слов зачастую сохраняются в составе производных и сложных слов: Волгоград, безбрежный, обезглавить, древесина.

Многие славянизмы, выйдя из употребления, сохранились лишь в соединении с другими словами в составе так называемых устойчивых сочетаний. Например, слово преткновение, образованное от глагола претъкнутися - «споткнуться», сохранилось лишь в составе устойчивого сочетания камень преткновения, означающего «помеха, затруднение, на которое наталкивается кто-нибудь в каком-нибудь деле». Приведем еще несколько сочетаний, в составе которых имеются вышедшие из свободного употребления славянизмы: глас вопиющего в пустыне; древо познания добра и зла; денно и нощно; власти предержащие. Все эти сочетания возникли тогда, когда слова преткновение, глас, древо, предержати и т. п. еще не были устаревшими. Постепенно эти слова перестали применяться, но некоторые их сочетания с другими словами вследствие частого повторения закрепились в языке. В составе таких сочетаний и сохранились славянизмы.

Как видим, многие из славянизмов закрепились в литературном языке в качестве окаменевших остатков некогда живых и употребительных образований. Вот еще примеры такого рода слов. В старо - и церковнославянском языках глаголы с приставками из- и пре- были довольно многочисленны и составляли продуктивные словообразовательные типы, по образцу которых активно создавались новые слова. Можно сказать, что эти глаголы входили в словообразовательную систему старославянского и церковнославянского языков как ее равноправные и активные элементы. В русском литературном языке эти глаголы, во-первых, не столь многочисленны и, во-вторых, непродуктивны, т. е. не служат образцом для возникновения новых слов, а следовательно, не являются равноправными и активными членами словообразовательной системы. Это изолированные остатки некогда живых и продуктивных рядов слов. Те значения, которые выражали эти глаголы в старославянском языке , в русском языке выражаются с помощью приставок пере- и вы-. Глаголы с этими приставками составляют продуктивные словообразовательные типы, по образцу которых возникают новые слова.

Один из крупнейших языковедов конца XIX - начала XX в. Фердинанд де Соссюр писал о причинах сохранения или утраты языковых элементов: «Сохранение данной формы может объясняться двумя прямо противоположными причинами: полнейшей изоляцией или же принадлежностью к определенной системе, неприкосновенной в своих основных частях и постоянно приходящей ей на помощь»2. Во многих случаях формами, сохранившимися благодаря изоляции, выходу из системы, являются славянизмы, а формами, сохранившимися благодаря принадлежности к живой, действующей системе, - русские языковые элементы. Возможны, однако, и противоположные явления. В русском литературном языке прочно закрепились суффиксы причастий -ущий (-ющий), - ащий (-ящий): текущий, лежащий и т. п., заимствованные из старославянского языка. Соответствующие русские суффиксы -учий (-ючий), - ачий (-ячий), первоначально употреблявшиеся в причастиях, постепенно сузили сферу своего применения. Сохранившиеся немногочисленные образования с этими суффиксами изменили свое значение: вместо значения причастия они стали выражать значение склонности к тому действию, которое названо мотивирующим глаголом: течь - текучий, лежать - лежачий, колоть - колючий, ходить - ходячий и т. п. Конечно, причастия, несомненно, более продуктивный и системный факт, чем прилагательные типа текучий, лежачий. Естественно, возникает вопрос, почему в одних случаях победил славянизм, а в других - русское слово?

Причину сохранения только что рассмотренных старославянских суффиксов причастий следует, по-видимому, усматривать в том, что в старо - и церковнославянских текстах причастия употреблялись гораздо чаще, чем в русских. Это происходило потому, что причастия использовались для перевода очень употребительных греческих причастий, а также в различных сложных синтаксических конструкциях, более свойственных старославянским и церковнославянским текстам, чем русским.

В судьбе славянизмов в русском языке решающую роль играло их значение. Поскольку судьбу славянизма, как нам известно, во многом определяла частота его применения в церковно-книжных памятниках, естественно, что слова абстрактного значения или слова, по значению тесно связанные с церковной тематикой, побеждали синонимичное русское слово, если оно имелось (ср. благо, прельстить, время и др.). Столь же естественно, что слова, означающие конкретные предметы и физические действия, легче закрепляются в русской форме (так закрепились глаголы движения, а также, например, солома, а не слома; дорога, а не драга; болото, а не блато и т. п.). Но это наиболее массовое правило знает немало исключений, которые показывают, что для объяснения судьбы слова в языке недостаточно общих предварительных соображений, а необходимо конкретное изучение сферы распространения и контекстов употребления слова в языке разных памятников. Исходя лишь из значений славянизма и русского слова трудно было бы ответить на вопрос, почему, например, в паре глаголов прекреститися - перекреститися, означающих церковно-ритуальное действие, сохранился русский глагол, а славянизм вышел из употребления. Глагол прекреститися не вышел за пределы книжных текстов, так как в описаниях церковного быта, близких к разговорной речи, был употребителен глагол перекреститися. Вот отрывок из «Чиновника» (описания церковных обрядов) патриарха Иоакима (1674-1677 гг.): «патриархъ, перекрестя рукою трижды новорожденного младенца, говорить отрицательные молитвы». Таким образом, в судьбе глагола перекреститися решающую роль сыграл тот факт, что он употреблялся в описаниях церковного быта, а бытовая тема всегда стимулировала употребление русизмов (даже если этот быт был церковным). Такого рода конкретные факторы часто определяют судьбу славянизмов в русском литературном языке.

Однако главными факторами являются, во-первых, частота употребления славянизма в церковнославянском языке, определяемая его значением, во-вторых, наличие или отсутствие русского синонима. Но существовал еще и третий фактор - наличие или отсутствие условий для изменения значения славянизма. Если славянизм изменяет свое значение, то он перестает быть синонимичным русскому слову, а это способствует сохранению славянизма в русском языке.

1 Виноградов В. В. Избранные труды. История русского литературного языка. М., 1978. C. 127.

Доклад на пленарном заседании межрегионального форума «Славянский мир: общность и многообразие»

Старославянизмами называют слова, заимствованные из старославянского языка - древнейшего славянского литературного языка, созданного Кириллом и Мефодием и их учениками во второй половине 9 в.

Многие старославянизмы освоены современным языком. Употребление старославянизмов, не освоенных языком, не свойственных узусу, свидетельствует о маркированности текста, в который они включаются. Чаще всего наличие старославянизмов в речи выступает показателем высокого, книжного стиля языка.

Прежде, чем говорить о функционировании старославянизмов в поэзии классицизма, необходимо обозначить теоретическую основу русского классицизма по отношению к стилистической системе. М.В. Ломоносовым была предложена «теория трех штилей» - высокого, посредственного и низкого, отличающихся степенью взаимодействия в них старославянизмов и русизмов. Для высокого штиля характерно использование старославянизмов из церковных книг. Лексический состав среднего штиля - старославянские слова, которые нужно употреблять с осторожностью. В низком же штиле, как пишет Ломоносов, употребление старославянизмов не допустимо. Все три штиля дифференцируются по жанрам: высоким следует писать оду и трагедию, средний доминирует в театральном сочинении, низким штилем следует писать комедии, эпиграммы.

Такой теоретической основой было обусловлено функционирование старославянизмов в поэзии классицизма.

В классицистической поэзии использование старославянизмов служило показателем принадлежности текста к высокому стилю, высокому слогу. Высоким слогом изображались не любые субъекты, явления действительности, высоким стилем обозначались только явления возвышенные: монарх, его окружение, а также понятия, относящиеся к духовной сфере. Традиция изображения высокого высоким слогом, низкого - низким закрепилась в период классицизма.

Мы рассмотрим употребление и функционирование старославянизмов в поэзии М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Г.Р. Державина.

Традиционно выделяют несколько разновидностей старославянизмов: фонетические, словообразовательные, лексические. В данной работе целесообразно выделить еще один тип - семантических старославянизмов.

К фонетическим старославянизмам относятся слова, имеющие:

1) неполногласные сочетания ра, ла, ре, ле , соответствующие русским полногласным сочетаниям оро. оло, ере, ело : злато - золото, мраз - мороз, среда - середина ; приставки пре -, пред -.

2) сочетание ра, ла в начале слова перед согласным: равный . но: ровный; ладья , но: лодка ;

3) сочетание жд , но: ж - вождь - вожак ;

4) щ (старосл.) - ч (рус.): освещать - свеча ;

5) а в начале слова (старосл.) - я (рус): агнец - ягненок, аз - я ;

6) е (старосл.) - о (рус.): единый - один ;

7) ю (старосл.) - у (рус.): юродивый - уродливый .

К словообразовательным старославянизмам относятся слова, имеющие:

1) приставки из -/ис -; низ -/нис; воз -/вос -: ниспадать, воззвать и др;

2) суффиксы -стви (е ), -знь , -чий , -тв (а ), -ын (я ): шествие, жизнь, ловчий, битва, святыня ;

3) сложные слова с первыми частями благо -, зло -, добро -, и др.: благословить, злословить, добродетель .

К лексическим старославянизмам относятся слова, русские варианты которых сегодня не употребляются: враг, храбрый ; слова, употребляемые наряду с русскими вариантами: власть - волость, главный - головной ; слова, совпадающие по значению с русскими вариантами: агнец - ягненок, дщерь - дочь .

К семантическим старославянизмам относятся слова, которые реализуют такие концептуальные оппозиции, свойственные старославянскому языку, как свет/тьма, рай/ ад.

Все эти типы старославянизмов находят свое отражение в поэзии русских классицистов - М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Г.Р. Державина.

Так, в «Оде на взятие Хотина» Ломоносова представлен диалог героев, в устах которых звучит похвала императрице Анне:

Герою молвил тут Герой:
«Не тщетно я с тобой трудился,
Не тщетен подвиг мой и твой,
Чтоб россов целый свет страшился.
Чрез нас предел наш стал широк
На север, запад и восток.
На юге Анна торжествует,
Покрыв своих победой сей».
Свилася мгла, Герои в ней;
Не зрит их око, слух не чует. (Ломоносов 1986: 65).

В данном контексте используются такие старославянизмы:

Фонетические: чрез, тщетно, тщетен

Лексические: молвить, зрит, око, тщетно, тщетен, сей.

Слово Герой, написанное с заглавной буквы, обозначает человека, воина, от которого зависит победа в битве, а от победы зависит величие императрицы. Люди высокого социального статуса или люди, значимые для монарха (как в данном случае) не говорят , а молвят , по отношению к ним используются слова высокого стиля.

Само построение фразы, ее синтаксис также свидетельствуют о возвышенном стиле, о высоком слоге.

В другом контексте старославянизмы также употребляются по отношению к императрице:

Целуйте ногу ту в слезах,
Что вас, агаряне, попрала,
Целуйте руку, что вам страх
Мечем кровавым показала.
Великой Анны грозной взор
Отраду дать просящим скор;
По страшной туче воссияет,
К себе повинность вашу зря.
К своим любовию горя,
Вам казнь и милость обещает. (Ломоносов 1986: 66).

Отметим такие старославянизмы, как попрала, взор, воссияет .

Традицию М.В. Ломоносова поддерживает А.П. Сумароков. Так, в «Оде государыне императрице Елисавете Перьвой на день ея рождения 1755 декабря 18 дня» представлен высокий слог, «высокий штиль»:

Благословенны наши лета.
Ликуй, блаженная страна!
В сей день тебе Елисавета
Всевышним и Петром дана.
Источник празднуя судьбине,
Возрадуйтесь, народы, ныне,
Где сей царицы щедра власть.
О день, исполненный утехи!
Великого Петра успехи
Тобою славят нашу часть (Сумароков 1957: 64)

Отметим такие старославянизмы:

Словообразовательные: Благословенны, блаженная

Лексические: сей, Возрадуйтесь

Фонетические: страна, власть

В поэзии Г.Р. Державина происходит изменение традиции употребления старославянизмов как показателя высокого стиля. В его одах намечается разрушение высокого стиля. Державин и по отношению к монарху, и по отношению к лицам высокого социального статуса употребляет лексику, свойственную среднему и даже низкому штилю (стилю). Отмечается «зависимость стиля Державинских од от их содержания» (Горшков 1968): оды отвлеченно-философского содержания, морально-этического содержания выдержаны в высоком стиле, в оды общественно-злободневного содержания проникает разговорно-просторечная лексика.

Особенно ярко это проявляется в оде «Фелица». Так, в оде «Фелица», которая строится вокруг обращения к Фелице, обращение выдержано в жанре классической оды: употребляется лексика «высокого штиля», высокий патетический стиль:

Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть? (Державин 1864: 132)

<…>

Ты ведаешь, Фелица! Правы
И человеков, и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей.(Державин 1864: 145)

Говоря о Фелице, автор употребляет слова старославянского происхождения, которые, согласно теории М.В. Ломоносова, должны были использоваться в «высоком штиле» (наставленье, укрощать, волненье, ведаешь). Однако в этом же контексте употребляется слово, имеющее разговорно-просторечный оттенок (дурачишь). Все это свидетельствует о процессе разрушения высокого стиля, но не о его снижении.

Особое место занимают семантические старославянизмы . К этой группе относятся слова, которые актуализируют такие концептуальные оппозиции, свойственные старославянскому языку, как свет/тьма, рай/ ад.

Оппозиция рая и ада была усвоена славянскими народами вместе с христианством; до этого существовало лишь некое расплывчатое представление праславян о загробном мире. Понятия «рай» и «ад» в языковом сознании средневекового человека были семантически связаны. В Средневековье сами эти понятия имели контрастный характер, а их характеристики строились по принципу антонимических (Вендина 2002: 238).

Оппозиции «рай - ад», «свет - тьма» тесно связаны между собой. Библейская энциклопедия толкует ад как место, лишенное света, духовную темницу, т. е. состояние духов, грехом отчужденных от лицезрения Бога и соединенного с ним света. Рай же, напротив, в христианском учении — место вечного блаженства, обещанное праведникам, возрождения к новой жизни, место, где человек всегда с Богом. Все божественное неотделимо от понятия света.

Метафорическое значение лексемы «тьма» «неведение, невежественность, культурная отсталость» развивается из основного «отсутствие света, освещения; темнота, мрак», поскольку незнание, - уже само по себе есть тьма. Все, что связано с чем-то дурным, плохим, все, что неясно и непонятно, соотносится в сознании человека с тьмой («Люди живут, как жили, в нужде да бездолье, во тьме греховной»).

Мраку неверия и невежества противостоит свет знаний, который открывает человеку истину. А через постижение истины человек приближается к Богу. Слово «свет» употребляется также как символ истины, разума, просвещения или радости, счастья.

Реализация оппозиций рай/ ад, свет/ тьма представлена в духовных одах русских классицистов. Так, в стихотворении А.П. Сумарокова «Час смерти» представлены размышления лирического героя по поводу существования человеческой души после смерти:

О мысли люты!
Кончается мое
На свете бытие,
Преходит житие,
Пришли последние минуты,
Пришел ко мне тот час,
Который преселяет нас
Во мрачну бесконечность.
Отверста моему смятенну духу вечность:
Погаснут данные мне искры божества,
Потухнут мысли все и чувство вещества,
В ничто преобращусь навек из существа;
Престрашною судьбою
Расстанусь навсегда
Со светом и с собою,
Засну, и не проснуся никогда.
На то ль я, Боже мой, произведен тобою,
Чтоб сей вкусил я страх
И претворился в прах?
Щедролюбивая и всемогуща сила
Нельзя, чтоб действие лютейшее сносила —
Восстану я опять.
Но, ах, возможно ли исчезнуть и восстать?
Когда есть Бог, возможно,
А Бог, конечно, есть, мы знаем то неложно (Сумароков 1957: 84)

Отметим старославянизмы, актуализирующие оппозицию рай/ ад: преобращусь, мрачна бесконечность, Престрашною, сей, вкусил, всемогуща, Щедролюбивая, Восстану, восстать.

Ср. «Ода о страшном суде» А.П. Сумарокова:

Когда придет кончина мира,
Последний день и страшный суд,
Вострубят ангелы, восплещет море,
Леса и горы вострепещут,
И спящи во гробах восстанут из гробов,
От мрачного забвения воспрянут
И паки свет узрят,
Не зрели коего иные многи веки
И коих плоть рассеяна была
Малейшим и очам непостижимым прахом, —
И се на облаках
И окружаемый огнем светлее солнца
Вселенныя правитель
Явится жителям земли (Сумароков 1957: 91)

Отметим старославянизмы: кончина, Вострубят, восплещет, вострепещут, восстанут, мрачного, воспрянут, паки, узрят, прахом.

Таким образом, старославянизмы в поэзии русских классицистов, с одной стороны, выступают показателем принадлежности обозначаемого ими объекта к высокому статусу, с другой - актуализируют старославянские оппозиции рай/ ад, свет/ тьма.

Библиографический список:

Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.

Горшков А.И. История русского литературного языка. М.: Изд-во «Высшая школа», 1969.

Державин Г.Р. Сочинения с объяснительными примечаниями В. Грота: В 9 т. СПб.: Издание Императорской академии наук, 1864. Т. 1.

Ломоносов М.В. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1986.

Сумароков А.П. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1957.

Т.В. Бердникова, А.М. Кыртепе

Михаил Васильевич Ломоносов известен не только как выдающийся ученый, но и как талантливый писатель и поэт, внесший большой вклад в русскую литературу. Одним из известных его произведений является «Ода на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елизаветы Петровны 1747 году». Предлагаем краткий анализ «Ода восшествие Елизаветы на престол» по плану, который поможет при подготовке к уроку по литературе в 8 классе.

Краткий анализ

История создания - Стих написан в 1747 году.

Тема стихотворения – Прославление великих свершений императрицы Елизаветы Петровны.

Композиция – Композиция условно состоит из трех частей: в первой части прославляется монарх, во второй - описываются богатства и возможности России, в третьей части вновь возносятся хвалебные слова в адрес мудрого правителя.

Жанр – Ода.

Стихотворный размер – Четырехстопный ямб с использованием перекрестных, смежных и опоясывающих рифм.

Метафоры – «подать…ума плоды».

Эпитеты – «щедрая», «земные», «великая», «глубокие», «жестокая».

Сравнения – «душа ее зефира тише», «зрак прекраснее рая».

Олицетворения – «вихри, не дерзайте реветь», «Марс страшился».

Гипербола – «чрез горы, реки и моря».

Славянизмы – «град», «дщерь», «выя», «узреть».

История создания

«Ода на день восшествия…» была написана Михаилом Васильевичем в 1747 году, на шестую годовщину знаменательного события - восшествия на престол Елизаветы Петровны. В своем произведении он отметил положительные стороны правления новой императрицы, продолжившей добрые начинания Петра I.

Елизавета вплотную занялась реструктуризацией Академии наук: утвердила новый штат и новый указ, вдвое увеличила средства, необходимые на нужды академии, всячески поддерживала науку и русских ученых.

В этот же период весьма насущным был вопрос возможного вступления России в новую войну. Коалиция Австрии, Голландии и Англии предлагала российскому правительству принять участие в войне против Франции и германских государств за право получения Австрийского наследства.

В своем произведении Ломоносов не только прославляет Елизавету за ее стремление вывести Россию на новый уровень в вопросе просвещения, но и предостерегает от вступления в войну, настаивая на мирной программе развития государства.

Тема

Центральная тема произведения - прославление великих дел государыни Елизаветы Петровны, которая, по мнению автора, выбрала правильный курс в управлении государством Российским.

Главная идея произведения - долг перед своим Отечеством, служение которому является наивысшей наградой и честью для каждого человека, будь то простой труженик или монарх.

По сути, ода представляет собой послание, адресованное не только императрице, но также современникам и потомкам поэта. Он страстно мечтает о процветании и благополучии России, ее духовном развитии, жизни в мирное время, без войн и лишений.

Композиция

Композиция произведения полностью соответствует основным правилам построения оды и состоит из трех условных частей, логически связанных друг с другом.

В первой части стихотворения поэт выражает свой восторг и возносит хвалу императрице, ее заслуг перед отечеством. Также прославляет прошлые достижения государства и ее правителей, с особым восхищением вспоминает Петра I и его знаменитые реформы. По мнению автора, именно от него Елизавета переняла эстафету великих дел.

Во второй части поэт плавно отступает от личности правителя и фокусируется на величественном образе России, с ее бескрайними просторами, неисчерпаемыми природными богатствами и огромным творческим и духовным потенциалом. Укрепление и обогащение государства он видит в развитии наук, а будущее страны - в образованных, просвещенных молодых людях.

Финальная часть произведения вновь прославляет монарха за его деяния, направленные на благо отчизны.

Жанр

Произведение написано в жанре оды, который был излюбленным литературным жанром Ломоносова. Это торжественное произведение, призванное прославлять значительное лицо или важное событие, и в мастерстве написания од Михаилу Васильевичу не было равных.

Стихотворный размер произведения - четырехстопный ямб, также излюбленный размер Ломоносова. Он пользовался с большой искусностью, придавая стихотворению особую торжественность, звучность и музыкальность.

Рифмовка в данном произведении также заслуживает отдельного внимания. Для первых четырех строк характерны перекрестные рифмы, далее следуют 2 строки со смежной рифмой, и завершают стихотворение опоясывающие рифмы.

Средства выразительности

Произведение отличается удивительным многообразием художественных средств, с помощью которых ода приобретает торжественный, высокий стиль. Среди них сравнения (« душа ее зефира тише», «зрак прекраснее рая »), олицетворения (« вихри, не дерзайте реветь», «Марс страшился »), гиперболы (« чрез горы, реки и моря »), славянизмы (« град», «дщерь», «выя», «узреть »), метафоры (« подать…ума плоды »).

Особое место занимают невероятно красочные и образные эпитеты : « щедрая», «земные», «великая», «глубокие», «жестокая ».

Благодаря искусному использованию выразительных средств автору удается в полной мере раскрыть свой творческий замысел.

Тест по стихотворению

Рейтинг анализа

Средняя оценка: 4.5 . Всего получено оценок: 120.

Этапным для разделения старославянского и древнерусского языков стал 18 век. Именно с этого периода мы можем говорить о первом научном анализе исконно русского и старославянского пластов в литературном языке, о попытке не просто дать им оценку, но и предложить практические рекомендации по использованию элементов одного и другого языка в новом русском литературном языке. Таким сочинением будет "Предисловие о пользе книг церковных в российском языке" М.В.Ломоносова, написанное в 1758 году. Ломоносов в первую очередь обосновал ценность многовекового сосуществования русского и старославянского языков для обогащения собственно русского языка. Так, говоря о литературном языке немецкого народа, Ломоносов отмечает, что в период существования богослужения только на латинском языке (чужом для немцев) собственно немецкий язык был "убог, прост и бессилен", а "как немецкий народ стал священные книги читать и службу слушать на своем языке, тогда богатство его умножилось и произошли искусные писатели".

Ломоносов предлагает "теорию трех штилей" - высокого, посредственного и низкого, отличающихся именно степенью взаимодействия в них старославянизмов и русизмов. В штиле высоком, где "российский народ преимуществует перед многими нынешними европейскими", предлагается использовать славянизмы из книг церковных в сочетании с теми элементами, которые употребимы в обоих наречиях. Штиль средний должен состоять преимущественно из "российских речений", слова старославянские в нем употреблять можно, но с большой долей осторожности, "чтобы слог не казался надутым". В низком же штиле Ломоносов предлагает отказаться от старославянизмов. Все три штиля разграничиваются в литературе - высоким пишется ода и трагедия, средний доминирует в театральном сочинении, потому что в драме "требуется обыкновенное человеческое слово", а низкий предлагается для комедии, эпиграммы.

Гениальность Ломоносова сказалась не только в том, как точно он нашел применение старославянизмам в русском языке, но и как он смог их применить в собственном творчестве. К примеру, в его "Оде на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества государыни императрицы Елизаветы Петровны", написанной, естественно, высоким штилем, Ломоносов употребляет явный русизм лишь единожды: "...каких зовет от стран чужих". Конечно, с точки зрения историка русского языка, в ней будет очень много элементов, свидетельствующих об ориентации именно на русский, а не на старославянский язык. К примеру, не старославянское происхождение имеют союз "когда" и местоимение "который"; структура связи предложений между собой не такая, как в старославянском языке. Но Ломоносов удивительно точно употребляет слова именно с рассмотренными нами старославянскими приметами, отказываясь от употребления русизмов. В оде мы можем встретить "брег", но не "берег", "кротко", но не "коротко", "престаньте", но не "перестаньте" и многие другие старославянизмы. Если же рассмотреть произведение, написанное в другом штиле - "Гимн бороде", то мы наблюдаем преимущественное употребление русизмов: "борода", "уродливый", "волосы", "золотая". Правда, без старославянизмов в этом стихотворении Ломоносову не удалось обойтись: он не нашел аналога "рожден" (русизм "*рожен" утрачен в литературном языке), употребил яркий старославянизм "суеверы" в значении "раскольники", множество слов с суффиксом "ств", не говоря уже о том, что по синтаксическим особенностям "Ода на день восшествия..." и "Гимн бороде" аналогичны. И тем не менее мы можем говорить о том, что теория Ломоносова - первая теоретическая попытка обосновать стилистическую разницу в употреблении русизмов и старославянизмов.