Пивнюк Н.: О школьном изучении сказки Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране Чудес. Школьная энциклопедия Недетские загадки Додо

Почему
сказки Льюиса Кэрролла
разобрали на цитаты?

Творчество Льюиса Кэрролла - тема воистину неисчерпаемая. Две небольшие сказки про Алису и поэма «Охота на Снарка» уже вторую сотню лет являются лакомым кусочком для всякого рода исследователей и интерпретаторов.

Туве Янссон,
Иллюстрация к сказке Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес», фрагмент

Не менее удивителен и факт, что эти странные, парадоксальные и местами абсурдные тексты зачастую носят прикладной характер.

А именно - служат неисчерпаемым источником для цитат, эпиграфов и примеров в самых разных сферах человеческой культуры.

Недаром в англоязычных странах чаще, чем Кэрролла, цитируют только Библию и Шекспира. А один человек даже утверждал, что может найти подходящий отрывок из «Снарка» на любой случай в жизни.

Льюис Кэрролл

Допустим, странное, на первый взгляд, название романа О’Генри «Короли и капуста» было вдохновлено «Алисой в Зазеркалье».

Конкретно - отрывком из песенки про Моржа и Плотника:

И молвил Морж:
«Пришла пора Подумать о делах:
О башмаках и сургуче,
Капусте, королях…»

В чём же секрет такой универсальности текстов Кэрролла? Почему детская книга -сказка оксфордского математика, сочинённая экспромтом для развлечения трёх девочек, неожиданно стала явлением английской и мировой литературы?

Лично мне всегда была близка позиция Г. К. Честертона, который считал сказки Кэрролла своеобразными «интеллектуальными каникулами», где добропорядочный, застёгнутый на все пуговицы викторианец мог позволить себе похулиганить над логикой, здравым смыслом и правилами языка, перевернуть упорядоченный мир с ног на голову.

Но главный секрет Кэрролла в том, что и здесь он продолжал оставаться математиком. Его парадоксы и лингвистические каламбуры имеют свою - пусть и извращённую логику (как тут не вспомнить древнегреческих софистов, способных доказать, что у вас на голове рога?).

Бедной Алисе нелегко спорить с жителями Страны Чудес и Зазеркалья, даже когда она понимает, что те несут полную чушь. Конечно, в сказках есть отсылки к конкретным персонажам и реалиям из жизни писателя (об этом подробнее можно прочесть здесь).

Но по большей части все эти парадоксы и шутки - просто игры разума, конструкции, предельно очищенные от конкретики, своеобразный «реверанс в воздухе» или «улыбка без кота».

Именно поэтому каждый может дорисовать к «улыбке» Кэрролла своего собственного «кота» - наполнить любой отрывок из «Алисы» своим конкретным смыслом.

«- Очень милые стишки, - сказала Алиса задумчиво, - …Наводят на всякие мысли - хоть я и не знаю, на какие… Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил… А, впрочем, может и нет…».

Отличительной чертой двух «Алис» является и то, что они лишены морализаторства, присущего жанру сказки.

«- Ты о чем-то задумалась, милочка, и не говоришь ни слова. А мораль отсюда такова… Нет, что-то не соображу! Ничего, потом вспомню… - А может, здесь и нет никакой морали, - заметила Алиса. - Как это нет! - возразила Герцогиня. - Во всем есть своя мораль, нужно только уметь ее найти!».

(Здесь и далее цитаты приводятся в переводе Н. Демуровой.) При этом (снова парадокс!) сказки Кэрролла ни в коем случае не аморальны.

Попадая в очередной безумный мир, Алиса продолжает вести себя, как добропорядочная викторианская девочка: старается быть вежливой, сохраняет чувство собственного достоинства, стремиться помочь попавшим в беду и заступиться за слабых.

Также заметьте, что хотя в сказке постоянно звучат страшные угрозы, они никогда не реализуются. Королева Червей так и не отрубит никому голову, а летающие по кухне герцогини, ножи и сковородки никого в итоге не ранят.

По мотивам "Алисы в Стране Чудес" Л. Кэрролла.

Тем не менее морализаторство не является целью и сутью сказки. Более того - как только Кэрролл попытался сознательно наполнить христианской моралью свой объёмный роман «Сильвия и Бруно», как книга сразу потеряла очарование, присущее «Алисам» и «Снарку».

Да, в романе тоже хватает характерных для автора парадоксов и каламбуров, но общий «елейный» тон портит всё впечатление. Недаром книга популярности не имела, и на цитаты её не разобрали…

Поэтому дальше я буду говорить преимущественно об «Алисах». Давайте сначала посмотрим, какие цитаты из этих сказок стали особенно популярны. По моим личным наблюдениям, первое место занимает восклицание Алисы, произнесённое в начале 2-й главы «Страны чудес».

У нас его переводят по-разному:  «Всё страньше и страньше!»   (Н. Демурова),   «Чем дальнее, тем страньше!»  (В. Набоков),  «Всё чудесится и чудесится!»   (Б. Заходер),   «Всё чудесатее и чудесатее!»  (радиопьеса 1976 г.). В оригинале же фраза звучит, как   «Curiouser and curiouser!».

Специалисты поясняют, что не очень грамотная Алиса употребляет неправильную форму сравнительной степени прилагательного «curious». Правильно бы было сказать: «more curious» - «более странно (причудливо)».

Данное восклицание Алисы часто произносят герои разных фильмов в качестве ироничной реакции на что-то необычное. Другая популярная цитата принадлежит уже Чёрной (в оригинале - Красной) Королеве из «Зазеркалья».

«- У нас, - сказала Алиса, с трудом переводя дух, - когда долго бежишь со всех ног, непременно попадёшь в другое место. - Какая медлительная страна! - сказала Королева. - Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!»

Фото: John Tennie, wikipedia.org

Особенно часто этим изречением Королевы описывают суть капиталистической конкуренции, где любая остановка тот час отбрасывает тебя назад.

Термин «Гонка (Бег) Чёрной Королевы» используется и в эволюционной теории, чтобы обозначить необходимость постоянного изменения и приспособления видов для поддержки их существования.

Из других изречений того же персонажа можно вспомнить и знаменитый разговор с Алисой об «относительности»:

«- Разве это холм? - перебила ее Королева. - Видала я такие холмы, рядом с которыми этот - просто равнина! - Ну, нет! - сказала вдруг Алиса и сама удивилась, как это она решается возражать Королеве. - Холм никак не может быть равниной. Это уж совсем чепуха! - Разве это чепуха? - сказала Королева и затрясла головой. - Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта разумна, как толковый словарь!»

Забавно, что когда-то фразу про холмы процитировал и я в каком-то разговоре о силиконовой женской груди.

Один же из самых логически изощрённых парадоксов Кэрролл вложил в уста Чеширскому Коту:

«- Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?
- А куда ты хочешь попасть? - ответил Кот.
- Мне все равно… - сказала Алиса.
- Тогда все равно, куда и идти, - заметил Кот.
- … только бы попасть куда-нибудь, - пояснила Алиса.
- Куда-нибудь ты обязательно попадешь, - сказал Кот.
- Нужно только достаточно долго идти».

Заметьте, с точки зрения формальной логики кот отвечает совершенно правильно. Это Алиса задаёт неправильные вопросы. Но гораздо больше примеров, когда при внешней стройности рассуждений персонажей в них есть скрытый изъян.

Думаю, вы не раз видели в жизни демагогов, которые, благодаря подобной казуистике, побеждают в спорах и (что хуже) обманывают людей ложными выводами.

«- …Он сейчас в тюрьме, отбывает наказание, а суд начнется только в будущую среду. Ну, а про преступление он еще и не думал!
- А если он не совершит преступления? - спросила Алиса.
- Тем лучше».

«- А я как раз думала: зачем вам мышеловка, - сказала Алиса.
- Трудно представить себе, что на Конях живут мыши…
- Трудно, но можно, - ответил Рыцарь.
- А я бы не хотел, чтобы они по мне бегали».

«- С позволения Вашего Величества, - сказал Валет, - я этого письма не писал, и они этого не докажут. Там нет подписи.
- Тем хуже, - сказал Король. - Значит, ты что-то дурное задумал, а не то подписался бы, как все честные люди».

«- Когда тебе дурно, всегда ешь занозы, - сказал Король, усиленно работая челюстями. - Другого такого средства не сыщешь!
- Правда? - усомнилась Алиса. - Можно ведь брызнуть холодной водой или дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы!
- Знаю, знаю, - отвечал Король. - Но я ведь сказал: „Другого такого средства не сыщешь!“ Другого, а не лучше!»

Как в данном контексте не вспомнить и знаменитое «Варенье на завтра» от Белой Королевы, которое может служить прекрасной метафорой несбыточных обещаний политических популистов.

Не менее ярок и лингвистический волюнтаризм Шалтая-Болтая, заявляющего: «Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу».

Тем-то и замечательны цитаты из Кэрролла, что они могут в разном контексте наполняться разными смыслами. Причём иной раз совершенно противоположными. Например, автор книги о ботанических диковинках - «Причудливые деревья» - предварил текст эпиграфом, где Белая Королева учит Алису, как «поверить в невозможное»

(«В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!»).

С другой стороны, тот же самый отрывок можно привести в негативном ключе - по поводу людей, которые, однажды расслабив мозг, дальше привыкают верить во всякую чушь (привет каналу «Рен-ТВ»!).

То же касается и утверждения Горлицы о том, что если девочки едят яйца, то они «тоже змеи». Фразу можно привести как пример ошибочного логического вывода или, напротив, как девиз каких-нибудь веганов. А можно просто написать шуточную песенку, как это сделал я.

Музыка, слова и исполнение - Сергей Курий.

Можно обыгрывать сцены из «Алисы» и более серьёзно. Например, превратить конфуз с выросшей Алисой в размышления о взрослении.

Музыка, слова и исполнение - Сергей Курий.
По мотивам "Алисы в Стране Чулдес" Л. Кэрролла.

Шутки Кэрролла нередко строятся на необычно расставленных акцентах. Вспомним, как Алиса вспоминает правила безопасности:

«Если если СЛИШКОМ ДОЛГО держать в руках раскаленную докрасна кочергу, в КОНЦЕ КОНЦОВ обожжешься; если ПОГЛУБЖЕ полоснуть по пальцу ножом, из пальца ОБЫЧНО идет кровь; если разом осушить пузырек с пометкой „Яд!“, рано или поздно ПОЧТИ НАВЕРНЯКА почувствуешь НЕДОМОГАНИЕ».

А вы заметили, как в вопле Королевы Червей - «Рубите ей голову! Гоните её в шею! Подавите её! Ущипните её! Отрежьте ей усы!» - наказания чередуются в странном порядке - от смертельных до практически безобидных?

Важно отметить, что Льюис Кэрролл не только сочинил множество изящных парадоксов, но и широко популяризовал героев английского фольклора и поговорок. Например, шуточный стишок «Шалтай-Болтай сидел на стене…» ещё задолго до Кэрролла публиковался в детских сборниках (самая ранняя печатная версия датируется 1797 годом).

Однако именно в «Алисе в Зазеркалье» это странное существо обрело свой законченный яйцеобразный облик. А заодно и характер самовлюблённого поэта и семантика, который может «объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было».

И уже трудно сказать, откуда черпал название для своего знаменитого политического романа «Вся королевская рать» американский писатель Р. П. Уоррен - из детского сборника стихов или сказки Кэрролла?

Музыка, исполнение - Сергей Курий
Слова - Льюис Кэрролл (из "Алиса в Зазеркалье") в пер. С. Маршака;
Сергей Курий (2 куплет)
Из цикла "Беги за Кроликом" (песни по мотивам произведений Л. Кэрролла)

То же самое касается Труляля и Траляля (в оригинале - Tweedledum and Tweedledee). Вот как ещё в эпиграмме 1720 года поэт Джон Байром подтрунивал над враждой двух композиторов - Генделя и Бонончини:

Одни твердят, что рядом с Бонончини Минхеер
Гендель - неуч и разиня.
Другие: Бонончини после Генделя?
- Маэстро пуст, как серединка кренделя.
Но я молчу, ища названья для
Отличья Труляля от Траляля.

Но, конечно, мировую славу и внешность пузатых близнецов Труляля и Траляля обрели благодаря Кэрроллу.

Ныне они служат неким западным аналогом наших Бобчинского и Добчинского - неразлучной и неотличимой парочки. Например, политическая активистка начала XX века Хелен Келлер так говорила об американской двухпартийной демократии:

«Наша демократия - одно название. Мы голосуем? Что это означает? Это означает, что наш выбор лежит между двумя разновидностями настоящих, хотя и не открыто признанных, автократов. Мы выбираем между Труляля и Траляля».

На этом наш разговор о смысловом богатстве сказок Кэрролла не закончен. В следующей статье вы узнаете о том, как персонажи «Алисы» вошли в научный лексикон, и ещё кое-что интересное.

Кэрролл Льюис (настоящее имя Чарлз Латуидж Доджсон) (1832-1898), английский писатель и математик.

Родился 27 января 1832 г. в деревушке Дарсбери (графство Чешир) в большой семье сельского священника. Ещё в детстве Чарлз увлекался литературой; он устроил собственный театр марионеток и сочинял для него пьесы.

Будущий писатель хотел стать священником, как и его отец, поэтому поступил в Оксфордский университет на богословский факультет, но там увлёкся математикой. Затем он четверть века преподавал математику в оксфордском Крайсчёрч-колледже (1855-1881 гг.).

4 июля 1862 г. молодой профессор Доджсон отправился на прогулку с семьёй своих знакомых Лидделлов. Во время этой прогулки для Алисы Лидделл и двух её сестёр он рассказал сказку о приключениях Алисы. Чарлза убедили записать придуманную им историю. В 1865 г. «Алиса в Стране чудес» вышла отдельной книжкой. Однако Доджсон, к тому времени уже принявший сан священника, не мог подписать её своим именем. Он взял псевдоним Льюис Кэрролл. Сам автор считал «Алису» сказкой для взрослых и только в 1890 г. выпустил её детский вариант. После выхода первого издания сказки от читателей пришло множество писем с просьбой продолжить увлекательную историю. Кэрролл написал «Алису в Зазеркалье» (вышла в 1871 г.). Познание мира через игру, предложенное писателем, стало распространённым приёмом в детской литературе.

Книги об Алисе не единственные произведения Кэрролла.

В 1867 г. он единственный раз в жизни покинул Англию, вместе со своим другом отправившись в Россию. Полученные впечатления Кэрролл описал в «Русском дневнике».

Он написал также стихотворения для детей и книгу «Сильвия и Бруно».

Сам писатель называл свои сочинения нонсенсом (бессмыслицей) и не придавал им значения. Главным делом жизни он считал серьёзный математический труд, посвящённый древнегреческому учёному Евклиду.

Современные специалисты считают, что основной научный вклад Доджсон внёс своими трудами по математической логике. А дети и взрослые с удовольствием читают его сказки.

Умер писатель 14 января 1898 г. в Гилфорде
—————————————————
Льюис Кэрролл. Сказки для детей.
Читаем бесплатно онлайн

Чарльз Лютвидж (Латуидж) Доджсон , замечательный английский детский писатель, отменный математик, логик, блестящий фотограф и неистощимый выдумщик. Родился 27 января 1832 в Дейрсбери близ Уоррингтона, графство Чешир, в семье священника. В роду Доджсонов мужчины были, как правило, либо армейскими офицерами, либо священнослужителями (один из его прадедов, Чарльз, дослужился до епископа, дед, опять-таки Чарльз, был армейским капитаном, а его старший сын, и тоже Чарльз, был отцом писателя). Чарльз Лютвидж был третьим ребенком и старшим сыном в семье среди четверых мальчиков и семи девочек.
Образованием юного Доджсона до двенадцати лет занимался отец, блестящий математик, которому прочили замечательную академическую карьеру, но он предпочел стать сельским пастором. Сохранились составленные вместе с отцом «списки для чтения» Чарльза, поведавшие нам о солидном интеллекте мальчика. После переезда семьи в 1843 в деревню Крофт-на-Тисе, на севере графства Йоркшир, мальчика определили в грамматическую школу Ричмонда. С детских лет он развлекал семью магическими фокусами, кукольными представлениями и стихами, написанными им для самодельных домашних газет («Полезная и назидательная поэзия», 1845). Полтора года спустя Чарльз поступил в Регби-Скул (Rugby School), где он проучился четыре года (с 1846 по 1850 годы), проявив выдающиеся способности к математике и богословию.
В мае 1850 Чарльз Доджсон был зачислен в Крайст-Чёрч-колледж (Christ Church College) Оксфордского университета и в январе следующего года переехал в Оксфорд. Однако в Оксфорде, всего лишь по истечении двух дней, он получает неблагоприятное известие из дома – умирает его мать от воспаления мозга (возможно, менингита или удара).
Учился Чарльз хорошо. Победив в конкурсе на стипендию Боултера в 1851 и удостоившись отличия первого класса по математике и второго по классическим языкам и античным литературам в 1852, юноша был допущен к научной работе, а также получил право читал лекции в христианской церкви, коим пользовался впоследствии 26 лет. В 1854 году он окончил со степенью бакалавра Оксфорд, где впоследствии, после получения магистерской степени (1857) он работал, занимал в том числе должность профессора математики (1855-1881).
Доктор Доджсон жил в небольшом доме с башенками и был одной из достопримечательностей Оксфорда. Внешность и манера речи его были примечательны: легкая асимметрия лица, неважный слух (он был глух на одно ухо), сильное заикание. Лекции Чарльз читал отрывистым, ровным, безжизненным тоном. Знакомств избегал, часами бродил по окрестностям. У него было несколько любимых занятий, которым он посвящал все свободное время. Доджсон очень много работал - поднимался на рассвете и садился за письменный стол. Чтобы не прерывать работы, он почти ничего не ел днем. Стакан хереса, несколько печений - и снова за письменный стол.
Льюис Кэрролл Ещё в молодом возрасте, Доджсон много рисовал, пробовал своё перо в поэзии, писал рассказы, отсылая свои труды в различные журналы. Между 1854 и 1856 гг. его работы, в основном юмористического и сатирического плана, появились в национальных изданиях (“Comic Times”, “The Train”, “Whitby Gazette” и “Oxford Critic”). В 1856 году в «Поезде» появилась небольшая романтичная поэма «Одиночество» под псевдонимом «Льюис Кэрролл».
Свой псевдоним он изобрел следующим образом: «перевел» на латынь имя Чарльз Лютвидж (получилось Каролус Людовикус), а затем вернул латинскому варианту «истинно английский» вид. Все свои литературные («несерьезные») опыты Кэрролл подписывал именно псевдонимом, настоящее же имя ставил только в заглавиях математических работ («Конспекты по плоской алгебраической геометрии», 1860, «Сведения из теории детерминантов», 1866). Среди ряда математических работ Доджсона выделяют труд «Евклид и его современные соперники» (последнее авторское издание - 1879).
В 1861 году Кэрролл принял духовный сан и стал диаконом англиканской церкви; это событие, равно как и устав оксфордского колледжа Крайст-Черч, согласно которому профессора не имели права жениться, заставили Кэрролла отказаться от имевшихся у него смутных матримониальных планов. В Оксфорде он познакомился с Генри Лидделлом, деканом колледжа Крайст-Черч, и со временем стал другом семейства Лидделлов. Проще всего ему было находить общий язык с дочерьми декана - Алисой, Лориной и Эдит; вообще с детьми Кэрролл сходился куда быстрее и легче, нежели со взрослыми, - так было и с детьми Джорджа Макдональда, и с отпрысками Альфреда Теннисона.
Молодой Чарльз Доджсон был приблизительно шести футов высотой, строен и красив, со вьющимися каштановыми волосами и синими глазами, но есть мнение, что по причине заикания ему тяжело было общаться со взрослыми, зато с детьми он раскрепощался, становился свободен и быстр в речи.
Именно знакомство и дружба с сестрами Лидделл и привели к появлению на свет сказочной повести «Алиса в Стране Чудес» (1865), мгновенно сделавшей Кэрролла знаменитым. Первое издание «Алисы» проиллюстрировал художник Джон Тенниэл, чьи иллюстрации сегодня считаются классическими.
Льюис Кэрролл Невероятный коммерческий успех первой книги «Алисы» изменил жизнь Доджсона, поскольку Льюис Кэрролл стал достаточно известным во всем мире, его почтовый ящик был наводнен письмами почитателей, он начал зарабатывать весьма существенные денежные суммы. Однако Доджсон так и не отказался от скромного быта и церковных постов.
В 1867 Чарльз в первый и последний раз покидает Англию и совершает весьма необычное по тем временам путешествие в Россию. Посещает по дороге Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг, проводит в России месяц, возвращается в Англию через Вильно, Варшаву, Эмс, Париж. В России Доджсон посещает в Санкт-Петербург и его окрестности, Москву, Сергиев Посад, ярмарку в Нижнем Новгороде.
За первой сказочной повестью последовала вторая книга - «Алиса в Зазеркалье» (1871), на мрачноватом содержании которой отразилась смерть отца Кэрролла (1868) и последовавшая за ней многолетняя депрессия.
Чем же примечательны приключения Алисы в Стране Чудес и в Зазеркалье, ставшие самыми известными детскими книгами? С одной стороны, это увлекательное повествование для детей с описаниями путешествий в фантастические миры с причудливыми героями, навсегда ставшими кумирами детворы - кто же не знает Мартовского Зайца или Красную Королеву, Черепаху Квази или Чеширского Кота, Шалтая-Болтая? Сочетание воображения и абсурда делает авторский стиль неподражаемым, гениальное воображение и игра слов автора приносит нам находки, в которых обыгрывались расхожие поговорки и присловья, сюрреалистические ситуации ломают привычные стереотипы. Вместе с тем, известные физики и математики (М.Гарднер в том числе) с удивлением обнаружили в детских книгах массу научных парадоксов, и нередко эпизоды приключений Алисы рассматривались в научных статьях.
Пять лет спустя вышла в свет «Охота на Снарка» (1876), фантастическая поэма с описанием приключений причудливой команды по-разному неадекватных существ и одного бобра, она явилась последней широко известной работой Кэрролла. Интересно, что живописец Данте Габриэль Россетти был убежден, что поэма написана о нем.
Интересы Кэрролла многогранны. Конец 70-х и 1880-е годы характерны тем, что Кэрролл издает сборники загадок и игр («Дублеты», 1879; «Логическая игра», 1886; «Математические курьезы», 1888-1893), пишет стихи (сборник «Стихи? Смысл?», 1883). Кэрролл вошел в историю литературы как сочинитель «бессмыслиц», в том числе стишков для детей, в которых было «запечено» их имя, акростихов.
Кроме математики и литературы, Кэрролл много времени уделял фотографии. Хотя он был фотографом-любителем, ряд его снимков вошел, если можно так выразиться, в анналы мировой фотохроники: это фотографии Альфреда Теннисона, Данте Габриэля Россетти, актрисы Эллен Терри и многих других. Особенно Кэрроллу удавались снимки детей. Однако в начале 80-ч годов он забросил занятия фотографией, объявив, что это увлечение ему «надоело». Кэрролл считается одним из самых известных фотографов второй половины XIX века.
Кэрролл продолжает писать - 12 декабря 1889 года выходит в свет первая часть романа «Сильви и Бруно», а в конце 1893 года и вторая, но литературные критики отнеслись к произведению с прохладцей.
Скончался Льюис Кэрролл в Гилдфорде, графство Сарри, 14 января 1898, в доме своих семи сестер, от вспыхнувшей после гриппа пневмонии. Ему было неполных шестьдесят шесть лет. В январе 1898 года большую часть рукописного наследия Кэрролла сожгли его братья - Уилфред и Скеффингтон, не знавшие, что им делать с кипами бумаг, которые оставил после себя их «ученый братец» в комнатах при Крайст-Чёрч-колледже. В том костре исчезли не только рукописи, но и часть негативов, рисунков, манускриптов, страницы многотомного дневника, мешки писем, написанных странному доктору Доджсону друзьями, знакомыми, обычными людьми, детьми. Дошла очередь и до библиотеки из трех тысяч книг (в буквальном смысле слова фантастической литературы) - книги были проданы на аукционе и разошлись по частным библиотекам, но каталог той библиотеки сохранился.
Книга «Алиса в Стране Чудес» Кэрролла вошла в список двенадцати «самых английских» предметов и явлений, составленный министерством культуры, спорта и СМИ Великобритании. По этому культовому произведению снимают фильмы и мультфильмы, проводят игры, музыкальные инсценировки. Книга переведена на десятки языков (более 130) и оказала большое влияние на многих авторов.

Надежда Пивнюк

Надежда Александровна ПИВНЮК (1946) — кандидат педагогических наук, доцент кафедры методики преподавания русского языка и зарубежной литературы Национального педагогического университета имени М. П. Драгоманова в Киеве (Украина).

О школьном изучении сказки Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране Чудес»

Каждое художественное произведение несёт на себе печать личности своего творца. «Алиса...» Льюиса Кэрролла в этом отношении не исключение. Поэтому с биографии писателя и начнём приобщение учащихся к миру его сказки.

Кто же он, Льюис Кэрролл?

О Льюисе Кэрролле на сегодняшний день известно много, но воспроизводить в деталях все этапы его жизни нет необходимости. Достаточно высветить самое характерное в его личности — то, что может объяснить и сам факт обращения писателя к сказочной повести, и его внимание к тем проблемам, что нашли в ней отражение.

Информацию о писателе можно дать в форме беседы, но лучше в форме рассказа, который ведут сменяющие друг друга ведущие.

Начнём с имени писателя. Льюис Кэрролл — псевдоним Чарлза Лютвиджа Доджсона (Charles Lutwitge Dodgson). Родился он 27 января 1832 года в Англии в графстве Чешир. Чеширский Кот, с которым мы встречаемся в сказке, именно оттуда. Этот Кот мог сам исчезнуть, а свою улыбку оставить.

Всю свою жизнь Льюис Кэрролл прожил при королеве Виктории. Она правила очень долго (1837-1901) и дала своё имя целой эпохе. Понятие “викторианская Англия” давно стало привычным.

Родился Кэрролл в семье пастора. От отца он перенял способность видеть смешное в обычных людях и вещах, а также умение нагромождать всякие кошмары. А от матери он взял скромность, уравновешенность и страсть к причудам.

Кэрролл вырос в среде обеспеченных людей, где не обходились без служанок, кухарок, горничных. Поэтому, не высокомерничая, он всё-таки знал своё место в общественном распорядке, как знала его и Алиса, не желавшая в Стране Чудес сходить за горничную. “Он, верно, принял меня за горничную, — подумала она о Кролике. — Вот удивится, когда узнает, кто я такая!”

Уже в детстве Льюис Кэрролл начал осваивать Страну Чудес. Например, в его любимцах ходили самые разнообразные и удивительные твари (улитки, жабы). А Грифон (мифическое существо с головой и крыльями орла и с телом льва) переместится в сказку с пасторской кафедры отца Кэрролла. Грифон украшал её вместе с резными фигурами ангелов.

Льюис Кэрролл родился в эпоху строительства первых железных дорог. Они настолько его поразили, что прочно вошли не только в жизнь писателя, но и в созданную им сказку. В Зазеркалье Алиса обнаруживает, что едет без билета, на что ехавший рядом Козёл не преминул отреагировать: “Она должна знать, как пройти в кассу, даже если не умеет читать!”

Ещё до школы у Кэрролла проявились математические способности. В годы учебы они развились. Учиться Кэрроллу всегда нравилось, но школу он не любил. Хотя кончил её блестяще, и родители получили благодарственное письмо от директора. Он писал: “Я не могу выпустить Вашего сына из школы, не высказав Вам, сколь высокое мнение я составил о нём… Его познания в математике поразительны для его лет… Его ответы по богословию произвели на меня неизгладимое впечатление”.

Так сложилось, что именно математика и богословие стали делом жизни Кэрролла. После окончания знаменитого Оксфордского университета он стал профессором математики и принял духовный сан диакона.

В Оксфорд Кэрролл пришёл девятнадцатилетним юношей, а покинул его шестидесятишестилетним стариком. За годы, проведённые в университете, он, по его собственным подсчётам, 8 тысяч раз обедал в столовой своего колледжа, 30 лет прожил в одной квартире, написал 13 томов дневников и 98 921 письмо (учитывать их он начал с 29 лет). Кэрролл не только сам писал письма, но и других учил, как это делать наилучшим образом. С этой целью он даже написал специальную брошюру «Восемь-девять мудрых слов о том, как писать письма”.

В числе написанных им писем очень много адресованных детям — в основном знакомым маленьким девочкам. Каких только писем он им не писал: письма-ворчалки, письма-дразнилки, письма-страшилки, письма-сказки…

“Дорогая Джесси! — пишет он одной маленькой девочке. — Я могу сообщить тебе кое-что из того, что мне нравится… Я люблю… самую малость горчицы, если под неё положить тонкий кусочек хорошего мяса. Я люблю… булавки — только вокруг булавок должна быть подушечка, чтобы им было тепло”.

А девочке Мэри Пэриш вдруг написал: “Я больше всего люблю в детях такие качества как 1) гордыню, 2) дурной характер и 3) леность и лживость…”

Самое удивительное, что девочки, которым он писал, всегда могли отличить, где он шутит, играет, а где говорит всерьёз. Они совсем не умирали от страха, когда он писал, например, такое: “…Мы отправимся с тобой в Оксфордский зоопарк, где я суну тебя в клетку к львам, а когда те как следует насытятся, суну то, что от тебя останется, в клетку к тиграм…”

Читая эти и другие письма Льюиса Кэрролла, начинаешь понимать, почему он смог написать «Алису в Стране Чудес». В обыкновенном он умел видеть необыкновенное — всякие чудеса. Благодаря его глазам и мудрости их видели и те дети, что были с ним рядом.

Но не только «Алису…» и тысячи писем написал Кэрролл, а ещё и много других сочинений (специалисты насчитали 255). Сказка среди них одна. Другие книги — по математике и логике. Особенно много внимания писатель уделял составлению и решению логических задач, игр. Кому они интересны, может посмотреть книги «Логическая игра», «История с узелками». В «Алисе…», хотя это и сказка, тоже ощущается привычка Кэрролла логически мыслить. Например, Алиса спрашивает Чеширского Кота: “Будьте добры, скажите, пожалуйста, как мне отсюда выбраться? — А куда ты хочешь добраться? — Мне в общем-то всё равно куда… — Зачем же ты спрашиваешь дорогу? — Ну всё-таки… — Что «всё-таки»? Иди себе, иди, куда-нибудь в конце концов и придёшь”.

Кажется, что Кэролл больше ничего в жизни он не делал, а только писал и писал. Но это не так. Почти сорок лет он читал студентам лекции по математике и всегда находил время для своих увлечений, а было их у него очень много. Он увлекался анатомией, физиологией и говорил: “Не нужно быть доктором, чтобы интересоваться книгами по медицине”. Кэрролл хорошо рисовал, любил играть в шахматы, бильярд, крокет, жонглировал, придумывал фокусы и головоломки, был театралом, занимался спортом (греблей, коньками). “Он жил в скорлупе своего мира и вместе с тем увлекался современными вещами”. Кэрролл одним из первых среди литераторов сел за пишущую машинку. В то время, когда многие говорили о паровозах: “Ничего, побегают, подымят и перестанут…”, — он ездил на них. И ещё, когда появилась фотография, он тут же стал фотографом. За двадцать четыре года, что Кэрролл фотографировал, он создал тысячи фотографий. Он не останавливался как фотограф ни перед чем, преследуя две цели: заполучить в натурщики либо знаменитость, либо прелестных детей. И добился того, что его признали лучшим фотографом XIX века, снимавшим детей.

Благодаря Кэрроллу-фотографу сегодня мы можем увидеть и портреты очень многих знаменитых людей второй половины XIX века.

Льюис Кэрролл был парадоксальным человеком. С одной стороны, он всю жизнь прожил в одном городе — Оксфорде, проработал в одном колледже, обитал в одной квартире, а с другой — в возрасте 35 лет вместе с другом сорвался с насиженного места и поехал не куда-нибудь, а в далёкую Россию. “Мы выбираем Москву! — писал он в одном из писем. — Отчаянная мысль для человека, ни разу не покидавшего Англии”.

Среди всех увлечений Кэрролла самым большим и длительным было общение с детьми. Это была пожизненная привязанность. В обществе детей он переставал заикаться, чувствовал себя свободным и счастливым. Но “маленькие друзья так быстро вырастают” — не без горечи скажет он. Привязанность уходила, но следы дружбы оставались в многочисленных письмах, а ещё они остались в сказке «Алиса в Стране Чудес». Эта книга родилась благодаря дружбе с Алисой Лидделл. Ей было три года, а Кэрроллу двадцать четыре, когда они встретились (1855). Алиса — дочь декана колледжа, в котором преподавал Кэрролл.

“Расскажите нам, пожалуйста, сказку…”

4 июля 1862 года Кэрролл вместе со своим коллегой и тремя сёстрами Лидделл (Лорине было тринадцать, Алисе — десять, Эдит — восемь лет) отправились на лодке прогуляться по Темзе. Во время путешествия Алиса попросила Кэрролла рассказать им сказку. Он рассказал, а при расставании услышал от неё: “Мистер Доджсон, как бы мне хотелось, чтобы вы записали для меня приключения Алисы”. Позднее Льюис Кэрролл рассказывал, что он “просидел целую ночь, записывая в тетради все глупости, какие запомнились”.

Первый экземпляр сказки Льюис Кэрролл переписал для Алисы Лидделл от руки и украсил тридцатью семью собственными рисунками, а также написал для неё специальное стихотворное посвящение. Вот его завершающая строфа:

Алиса, сказку детских дней
Храни до седины
В том тайнике, где ты хранишь
Младенческие сны,
Как странник бережёт цветок
Далёкой стороны.

Алисе сказка была вручена в ноябре 1864 года. А все остальные читатели смогли её прочитать только в 1865 году, когда книга была издана с рисунками знаменитого английского художника Джона Тенниела (1820-1914).

Сказку читатели приняли с восторгом. Много раз её переиздавали. А через несколько лет (в 1871 году) Кэрролл написал её продолжение — «Алиса в Зазеркалье». Вдохновила писателя другая девочка — Алиса Теодора Рейкс. Было ей в ту пору восемь лет. Когда сказка была написана, Кэрролл признался: “Пожалуй, эта книга стоила мне даже больше мучений, чем первая, стало быть, ни в чём не должна ей уступать”. Она и не уступала. Льюиса Кэрролла снова ожидал огромный успех.

Кто есть кто в «Алисе…»

В сказочной Алисе очень много от девочки Алисы Лидделл. Она такая же умная, добрая, смелая и смешная. Да и своё имя Алиса Лидделл отдала литературной тёзке. Птица Додо — это сам Кэрролл. Заикаясь, он произносил своё имя: “До-До-Доджсон”. Об этой удивительной птице Высоцкий сочинил песню.

Ну и последнее, хочется мне:
Чтобы всегда вы меня узнавали,
Буду я птицей в волшебной стране,
Птицей Додо меня дети прозвали.

Робин Гусь — это Робинсон Дакворт (коллега Кэрролла, с которым они вместе плыли по Темзе в памятный июльский день).

Австралийский Попугайчик Лори — Лорина, старшая сестра Алисы, Орлёнок Эд — младшая сестра Алисы Эдит.

Другие сказочные фигуры тоже своими корнями связаны с реальным миром. В лице Белого Кролика с парой лайковых перчаток Кэрролл подшучивает над собственной слабостью — он никогда не выходил на улицу без перчаток.

Чеширский Кот родом из графства Чешир, но устроился он на ветвях старого каштана в маленьком оксфордском саду, где любили играть сестры Лидделл.

Путь Алисы в Страну Чудес

Как же Алиса оказалась в этой удивительной стране? Прочитаем первые строки произведения (лучше вслух) и зададим учащимся вопрос: “Есть ли что-нибудь необычное в описанной картинке?” Нет, история Алисы начинается как обыкновенный рассказ или повесть (пусть названия жанров прозвучат).

Когда начинается необычное?

Когда Алиса “вдруг” увидела Белого Кролика с часами в жилетном кармане и юркнула вслед за ним в нору. В каком состоянии находилась Алиса, когда она увидела Кролика? Она спала. Значит, ей всё приснилось? Да. История про Алису начинается как повесть, потом переходит в сказку (туда героиню вводит сон) и заканчивается снова как повесть (Алиса просыпается). Налицо соединение двух жанров, породивших третий — сказочную повесть (или повесть-сказку). Отличительная черта этого жанра — наличие двух планов (реального и фантастического).

Почему Кэрролл обратился к жанру повести-сказки? Возможно потому, что этот жанр полнее других позволил ему выразить себя. Неоднозначность, двойственность, свойственная сказочной повести, вероятно, была близка противоречивой личности писателя. С одной стороны, он математик, логик, священник, аккуратист, педант, иногда зануда (так считали студенты). А с другой — выдумщик головоломок, задач, загадок, фокусов, рассказчик увлекательных историй. Две эти противоположности каким-то образом в нём сочетались. То есть “он, — как точно заметил английский писатель Г. К. Честертон (1874-1936), — вошёл в свой собственный иррациональный Эдем... сквозь... железные ворота рационального”.

«Алиса…» — сказочная повесть. Произведений, написанных в жанре сказочной повести, в мировой литературе много (назовём имена хотя бы самых известных сказочников — Барри, Киплинг, Милн, Трэверс, Линдгрен, Алексей Толстой, Лазарь Лагин, Николай Носов). Несмотря на общий жанр, их произведения существенно отличаются друг от друга. Если говорить об «Алисе…», то её жанровое своеобразие определяет приём нонсенса (англ. — nonsense). Без него сказка Кэрролла просто-напросто не состоялась бы.

Что такое нонсенс?

Если буквально перевести с английского, то “чепуха”, “бессмыслица”. Но у англичан “нонсенс” стал поэзией ещё в те давние времена, когда создавался фольклор, например, детские песенки. Прочитаем одну из них в переводе С. Маршака.

Три мудреца в одном тазу
Пустились по морю в грозу.
Будь попрочнее старый таз,
Длиннее был бы мой рассказ.

“Придумать весёлый кошмар не так-то просто… Это была некая жизнь во сне, которую англичанин XIX века вел параллельно своей реальной и, пожалуй, слишком реалистической жизни. В ней было что-то от раздвоения личности” (Г. К. Честертон).

Льюис Кэрролл и был одним из таких англичан.

Чтобы закрепить в сознании читателей представление о “нонсенсе”, предложим им найти его образцы в сказке «Алиса…». Хорошо, если будет составлен ещё и небольшой словарь языковых нелепиц.

Так ли уж бессмысленна бессмыслица?

Замечательный немецкий сказочник Джеймс Крюсс, как бы отвечая на этот вопрос, сказал: “Положительным содержанием бессмыслицы является как раз её смысл”. Несколько парадоксальное, но точное суждение. Так уж устроен человек, что к истине он может идти разными путями, в том числе и от обратного. Нонсенс — и есть путь к истине от обратного. Иными словами, как чётко заметил всё тот же Честертон, нонсенс — “это не только игра, но и способ видеть жизнь” с необычной, непривычной стороны, так, как смотрят на мир дети. Вспомним, как обожают они ходить задом наперёд, читать все вывески с конца, когда “молоко” превращается в “околом”, а “хлеб” в “белх”. Некоторые взрослые, к их числу принадлежал и Кэрролл, тоже обладают детской способностью смотреть на всё обычное по-новому. “В нём было скрыто детство… Оно осталось в нём целиком во всей полноте…” Кэрролл “показал нам мир вверх ногами так, как он видится детям, и заставил нас смеяться так, как смеются дети, бесхитростно” (В. Вульф).

Вопрос обобщающего характера, и пятиклассникам с маху на него не ответить. В нашем случае он обозначает проблему — раскрывать её будем по частям (постепенно).

Могла ли эпоха, в которую жил Кэрролл (викторианская Англия), отразиться в его сказке? Конечно, могла. Это не трудно предположить. Но каким образом автор представил своё время в книге, попробуем выяснить в специальной беседе. Назовём её «Портрет викторианской Англии в сказке Льюиса Кэрролла “Алиса…”».

Портрет народа, страны складывается из множества деталей. Традиции, обычаи, правила можно отнести к их числу. В сказке «Алиса…» о них немало можно узнать. Например, английской традиции устраивать чаепития Кэрролл посвящает целую главу («Безумное чаепитие»). Чаепитием занимаются Болванщик, Мартовский Заяц и Соня. А есть ли у этих персон, кроме чаепития, другие занятия? Их нет — “здесь всегда пора пить чай! Мы не успеваем даже посуду вымыть!” — жалуется Болванщик. Можем ли мы чаепитие, не имеющее ни конца, ни начала назвать нормальным? Конечно, нет. Оно давно уже превратилось в “безумное”. Кэрролл намеренно утрирует добрую английскую традицию, чтобы показать, как легко нормальное превращается в аномалию. А люди, с чрезмерным усердием соблюдающие традиции, превращаются в их жертвы.

Игра в крокет — тоже английская традиция (глава «Королевский крокет»). Что увидела Алиса, когда Королева пригласила её поучаствовать в игре? Здесь всё было не так: шарами служили ежи, молотками фламинго, а воротцами солдаты. Кругом царила неразбериха, Королева только и кричала: “Отрубить голову!” И всё-таки в игру пытались играть, то есть хотели изо всех сил соблюсти традицию. Но даже при королевском дворе это плохо получалось.

Повышенная щепетильность англичан, неукоснительное следование нормам, даже в гардеробе, хорошо заметны на примере Белого Кролика. Как он выглядел в первую и последующие встречи с Алисой? Чем он всегда был озабочен? Он был в жилетке и непременно с перчатками. Перчатки упоминаются автором всякий раз, когда появляется Кролик. Почему? Чтобы показать, как много эти перчатки значат для него — настолько много, что это уже кажется смешным и даже ненормальным. Точно так же, как и его постоянные причитания: “Я опоздаю, я опоздаю!”

Как устроена Страна Чудес?

Кто здесь правит, кто главный? Конечно, Королева (как и в Англии во времена Кэрролла). Как же автор показывает её главенство? Он подробно описывает торжественное шествие её двора, называя всех в определённой последовательности. Какой конкретно? Королева как первое лицо страны замыкает шествие.

И ещё только она отдаёт приказы, чаще всего один: “Рубите ему голову!” Королева главная, но исполняются ли её приказы? Нет, потому что Король их сразу же отменяет. Не просматривается ли тут намёк на то, кто на самом деле главный в стране Чудес (а может быть, и в Англии)?

При королевском дворе существует определённая иерархия. Но постоянно ли место придворных в ней? Здесь надо вспомнить Червонного Валета. В процессии он рядом с Королевой, но вскоре именно его обвинят в краже кренделей (пирожков) и будут судить. То же самое происходит с Герцогиней — она опоздала на крокет, и её приговорили к казни. Выходит, что положение многих зависит от случая.

Англия в сказке не называется, но она угадывается по отдельным словам, намёкам. Кэрролл и сам признавал, что ему удалось сказать больше, чем он рассчитывал, потому что “слова… часто значат гораздо больше, чем то, что хочешь сказать, и, вероятно, целая книга должна значить гораздо больше того, что хотел сказать автор”.

Почему Кэрролл Королеву и её общество изобразил в виде карт?

Не связано ли это с теми манипуляциями, которым обычно подвергаются карты?! В карты играют и карты тасуют. Вот королева и тасовала своих подданных и играла ими.

Конечно, Кэрролл по-сказочному утрировал ситуацию, но это позволяло ему показать, насколько зыбко и зависимо положение всех королевских подданных, начиная с Валета и Герцогини и кончая садовниками Двойкой и Пятёркой.

Показав Королеву и её подданных в виде колоды карт, Кэрролл наводит читателей ещё на одну мысль — о праве одного человека повелевать другими (именно “повелевать”, а не руководить, управлять). Перечитаем сцену “великолепного шествия” (глава «Королевский крокет») и обратим внимание на внешний вид его участников. Как они выглядели? Все в почти одинаковых одеждах. Почему Королева разозлилась, когда увидела павших ниц чиновников? “Она не могла разобрать, садовники это, или придворные, или, может, собственные её дети”. Все были в одинаковых рубашках. Почему Кэрролл одевает всех подданных Королевы (независимо от статуса) в одинаковые одежды? Чтобы показать, что все они (Тузы, Короли, Принцы, Садовники…), как и их рубашки, по сути, одинаковы. Отличает их только положение в обществе — социальный статус, то есть нечто внешнее, а не сущностное. А если так, то кто дал право одним повелевать другими?

В Стране Чудес Алиса увидела немало всяких ненормальностей. Здесь задаются загадки, на которые нет ответа, здесь часы смазывают сливочным маслом и ещё удивляются, что они не идут, здесь очень оригинально играют в крокет, верхом абсурда стала перекраска белых роз в красные. Это сделали для того, чтобы не разгневать Королеву. Почему Кэрролл показывает целую серию ненормальностей, а не ограничивается одной-двумя? Ему важно было подчеркнуть их неслучайный характер. Все нелепости в Стране Чудес — закономерность, норма.

Ещё больше эту закономерность подчёркивает королевский суд. Отдельные фрагменты главы, где он описывается («Кто украл крендели»), можно инсценировать. Герои этого детства заговорят своим языком, и абсурдность их речей будет налицо.

Кого увидела Алиса в суде?

Здесь был судья (Король), были присяжные (“двенадцать существ”), был обвиняемый (Червонный Валет), были свидетели (Болванщик и другие персонажи). Иными словами, по форме в суде всё как полагается. А по существу? Что Алиса считала главным признаком судьи? Наличие парика. “Раз в парике, значит, судья”. Но что она заметила, глядя на Короля в парике? Чувствовал он себя “не слишком уверенно, к тому же это было не слишком красиво” — когда корона на парике. Только ли в красоте тут дело? Может быть, вообще судейский парик не очень подходит Королю?

Кто представлял присяжных?

Всякие мелкие зверюшки (можно их назвать), настолько мелкие, что, когда Алиса задела краем юбки скамью, на которой они сидели, “скамья опрокинулась и присяжные посыпались вниз”. Именно “посыпались”. Форма падения подчёркивает их малость. Но дело не только в их величине, но и в их уме. Вспомним, какие глупости они записывали на своих грифельных досках. Могли ли эти существа играть хоть какую-то роль в суде? Конечно, нет.

А показания свидетелей? Учитываются ли они при вынесении приговора?

Ответ в заключении Королевы: “Пусть выносят приговор. А виновен или нет — потом разберёмся”.

Итак, королевский суд с виду нормальный, а на самом деле — абсурдный. Всё в этом суде перевёрнуто с ног на голову.

Англия и англичане хорошо просматриваются также в системе воспитания и образования. Её воздействие пришлось испытать Алисе на себе. Что же Алиса учила и что она знает? Учила она многое, а вот что она знает — это ещё вопрос.

Алиса рассуждает о центре Земли: “Это кажется, около четырёх миль вниз…”

Она слышала о широте и долготе, ей очень нравились эти слова. Но Алиса не имела понятия о том, что они означают. Нравились ей и другие умные слова: “Вылезаю — а люди вниз головой! Как их там зовут, Антипатии, кажется…”

Алиса изучала математику, но когда стала проверять свои знания, то получилось, что “четырежды пять — двенадцать, четырежды шесть — тринадцать…”

Географию Алиса тоже учила: “Лондон — столица Парижа, а Париж — столица Рима, а Рим…”

Она смотрела латинскую грамматику, принадлежавшую брату, но кроме обращения: “О, Мышь!” — ничего не поняла. И учебник французского она смотрела и даже запомнила первую фразу: “Где моя кошка?”

Алиса гордилась своим знанием истории — она ведь слышала о Вильгельме Завоевателе.

А ещё она учила много стихов (некоторые из них можно прочитать в классе вслух — «Папа Вильям», «Шёл я садом однажды»). Но вот странное дело: когда она попробовала их декламировать, то Гусеница, а потом Черепаха Квази и Грифон в один голос заявили, что её чтение просто “ужасный вздор”, “ерунда” и “тарабарщина”. Алиса и сама чувствовала что “слова получились очень странные”.

Какой же вывод вытекает из истории Алисиного образования? Её многому учили, но толком она ничего не знает. По сути дела, её образование — это пародия на настоящее образование. Пародируется и круг детского чтения. Пародия всё ставит на свои места, всему называет его цену.

Дополнительный штрих в характеристику системы образования и воспитания вносит рассказ Черепахи Квази и Грифона о том, как учили их. Много ли отличий в их образовании от того, что получила Алиса? По сути, они изучали одни и те же науки (только называются они по-разному), учили похожие стихи и пели похожие песни.

Что же получается?

Образование претендовало быть серьёзным (“ходили в школу каждый день”) и всесторонним (чему только не обучали!), а на самом деле выливалось в “верхоглядство”. Хотя учить в Стране Чудес любили и ещё любили “распоряжаться”. “Только и делают, что заставляют читать. Можно подумать, что я в школе”, — возмущалась Алиса. То есть принуждение для неё не новость, хотя она и пытается сопротивляться. Но всё-таки в конце концов сдаётся — “послушно встала и начала читать”. Приказание и ответное послушание — приметы школы. Только ли сказочной?

Мы уже много сказали о том, как устроена Страна Чудес. А теперь внимательнее присмотримся к её обитателям.

Страна Чудес и её обитатели. Какие они?

Назовём главных персон, с которыми встретилась Алиса, и обозначим их характеры. Самая главная в Стране Чудес Королева (вспомним, что мы о ней уже сказали раньше).

В статье «Алиса на сцене» Кэрролл писал: “Я представляю себе Червонную Королеву воплощением безудержной страсти — нелепой и бессмысленной ярости”. Именно такой мы и увидели её в сказке. Перечитаем или перескажем первые страницы главы «Королевский крокет» и обратим особое внимание на речь Королевы.

Как она говорит и какими жестами, мимикой сопровождает свою речь? Вообще-то она и не пыталась говорить. Королева “завопила во весь голос”, “сурово спросила”, “раздражённо мотнув головой”, “побагровела от ярости”, “крикнула… громким пронзительным голосом”, потом снова “завопила”. Примечательно, что все эти вопли на малом пространстве текста. Можно ли, послушав Королеву, говорить о её уравновешенности, выверенности её слов, поведения, действий? Она непредсказуема, и это аномалия для государственной персоны.

А как же другие персоны? Каковы они?

Обидчивые. Сколько труда стоило Алисе, чтобы умилостивить Мышь (глава «Море слёз»). А она ещё и раздражённо пеняет Алисе: “Этого просто не вынести, болтаешь какой-то вздор”.

Высокомерные. Гусеница — Алисе: “Ты в своём уме?”; “Тебя!” — повторила Гусеница с презрением, — а кто ты такая?”; “Не знаю, — отрезала Гусеница”. А Алиса на её грубость: “Если вы не возражаете, сударыня”.

“Ещё бы, — презрительно встряхнул головой Болванщик, — грубиян и путаник”. Таков же Мартовский Заяц: “Надоели мне эти разговоры”.

Алису постоянно стыдят, укоряют, обвиняют в неумении себя вести. Соня: “Если ты не умеешь себя вести, досказывай сама”. Черепаха Квази и Грифон: “Стыдилась бы о таких простых вещах спрашивать”, “не возражай”. Они без конца спорят, и чаще всего не по делу: “Палач, Король и Королева шумно спорили; каждый кричал своё, не слушая другого”.

Раздражительность — обычное состояние очень многих в Стране Чудес.

Здесь любят поучать — даже те, кто постоянно демонстрирует собственную глупость. Герцогиня на каждом шагу твердит: “А мораль отсюда такова…” Грифон и Черепаха Квази только и делали, что воспитывали Алису, называя её при этом “глупой” и “дурочкой”.

“Сами чудаки и безумцы, они, однако, не выносят чудачеств в других и готовы рубить, унижать и топтать всех, кто на них не похож” (Р. Брэдбери).

В этой стране многих и многое Алиса не в состоянии понять. Да и возможно ли понять, например, Короля, если он говорит: “Это очень важно” — и тут же: “Я именно это и хотел сказать. Неважно, конечно, неважно!”

“Страна Чудес — это то, что мы есть…”

Так сказал замечательный американский писатель-фантаст Рэй Брэдбери. Узнаваемы ли фантастические обитатели Страны Чудес? Можно ли в них угадать реальных людей? Вполне. Брэдбери очень определённо и даже категорично высказался по этому вопросу: “При всей своей фантастичности Страна Чудес в высшей степени реальна: это мир, где закатываются истерики и где вас выталкивают из очереди в автобус”.

То есть персон, подобных обитающим в Стране Чудес, можно встретить на каждом шагу, в любое время. Таких, кому не угодишь, под кого невозможно подстроиться, кто никого, кроме себя, не слушает, кто вечно раздражается, кто бездарно убивает время в бессмысленных беседах, играх, кто дурно воспитан и не хочет знать ни о каких правилах и нормах. Одним словом, абсурд и в нашей жизни — нередкое явление.

Можно ли от всего этого уйти? Конечно. “Я склонен полагать, что, показывая, какие мы в сущности непостоянные, безрассудные, грубые и беспокойные дети, Алиса поставляет нам антитела, чтобы выжить в этом мире” (Рей Брэдбери).

“Какой же была ты, Алиса?”

Это вопрос самого Кэрролла. Какой же он её видел? “Любящей прежде всего… а затем учтивой… и ещё доверчивой… и, наконец, любознательной — любознательной до крайности… когда всё ново и хорошо…”

Посмотрим, такой ли писатель показал Алису в сказке.

Для начала снова вспомним тот момент, когда она увидела Кролика и бросилась за ним в нору. Почему бросилась? Потому что “никогда раньше она не видела кролика с часами…” Проявляется ли в этом эпизоде какое-либо из качеств Алисы, обозначенных Кэрроллом? Да, это её любознательность, и словосочетание “никогда раньше” — здесь ключевое. А чуть позже, как бы подтверждая своё качество, она признаётся: “Такая жизнь мне по душе — все тут так необычно!”

Предположим на минутку, что Алиса лишена своей любознательности; могли бы в таком случае осуществиться все её приключения? Конечно, нет (по тексту проследим, чего бы она могла лишиться).

Как проявляется любознательность Алисы?

Она постоянно задаёт вопросы. Вопросы самой себе: “Кто я?” и всем, с кем встречается: “Как мне попасть в дом?”, “Почему ваш кот так улыбается? — спросила Алиса робко”. “Она не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться” (глава «Поросёнок и Перец»). Диалог Алисы с Черепахой Квази — тоже сплошные вопросы.

Льюис Кэрролл называет Алису ещё и учтивой. Она такой и была. Послушаем, как она разговаривает с теми персонами, что ей встречались: “Я не совсем вас понимаю, — сказала она учтиво”.

“Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?”

“Благодарю вас, сэр, за очень увлекательный рассказ” — это Алиса Черепахе Квази, который только всхлипывал, а рассказ свой даже не начинал.

Со всеми Алиса говорит предельно вежливо, “учтиво”, “покорно”.

Ещё Алиса была доверчивой — отмечал Кэрролл. В чём это проявилось?

В её отношении даже к самым экстравагантным особам (Чеширскому Коту, Гусенице, курившей кальян), к самым невероятным историям (про кисельный колодец, морскую кадриль). “Всё самое невероятное, — как говорил Кэрролл, — она готова была простить”.

Алиса отважна (готова защищать садовников от несправедливого гнева Королевы) и справедлива (выступление в суде), у неё есть чувство достоинства и самообладание (общение с Королевой), она независима (особенно это заметно на фоне подобострастия Кролика и других).

Можно ли, познакомившись с Алисой, составить представление о детстве, протекавшем в викторианскую эпоху?

Каким оно было? Да, Алиса воспитанна (не способна грубить, обижать, напротив, она всегда со всеми вежлива), она получает образование (другое дело, какое оно), её учат иностранным языкам (французскому) и музыке (уже здесь видно, что Алиса не простолюдинка), она знает себе цену (“я не Мейбл”) и своё место в обществе (не хочет, чтобы Кролик принял её за горничную). Алиса знакома с правилами поведения в обществе (увидев королевское шествие, она подумала: “может, и ей надо пасть ниц… однако никаких правил на этот счёт не помнила”).

А можно ли в Алисе узнать черты других детей её возраста? Да, можно. Особенно сильно общедетское проявляется в языке Алисы. Послушаем, как она говорит. “Зачем же вы звали его Спрутиком?”; “Потому что он всегда ходил с прутиком”; “Этого просто не вынести”, — сказала Мышь. “А что нужно вынести?” — спросила Алиса; “Три сестрички жили припеваючи… А что они пели?” — спросила снова Алиса.

Почему Алиса задаёт все эти вопросы?

Она хочет понять непонятные ей слова, а для начала переделывает их на свой понятный лад, ищет в них смысл. Так поступают все маленькие дети. А ещё они, как и Алиса, не понимают переносного смысла метафор. Предложим читателям найти метафоры в сказке, хотя бы по названиям глав («Море слёз», «Бег по кругу», «Биль вылетает в трубу»).

Рассуждает Алиса тоже очень по-детски. “Что я говорю, то и думаю”, “ты в своём уме?” — спросила Гусеница. “Должно быть, в чужом, — подумала Алиса, потому что она не понимала, что с ней происходит”.

Алиса похожа на всех маленьких детей ещё и тем, что она везде и во всём замечает всякие мелочи, детали (конкретное мышление). (Задание читателям: по тексту одной главы (любой) найти такие детали.)

Дети, чтобы разобраться в мире, который их окружает, задают очень много вопросов. Алиса такая же. О чём же она спрашивала? (Прочитать внимательно несколько страниц сказки и выписать её вопросы — задание учащимся.)

Алиса легко принимает ожившие картины, всякие превращения и вообще всю Страну Чудес, потому что для неё, как и для других детей её возраста, фантастический мир такой же настоящий, как и мир реальный.

Завершая беседу об Алисе, снова назовём те испытания, которые ей пришлось пройти в Стране Чудес.

Их было много, но самое главное среди них — это испытание её ума и здравого смысла в бестолковом и бессмысленном мире. Алиса выдержала это испытание.

И в заключение повторим: Льюис Кэрролл написал сказку-нонсенс. В ней много игры, но, вспомним, “нонсенс” — это ещё и угол зрения, способ смотреть на привычное с необычной стороны, смотреть свежим взглядом. Именно так смотрела на мир семилетняя девочка Алиса, и ей многое открылось. Она увидела, что Королева, хотя и на троне, но не главная, Король главнее; что замечательные английские традиции почему-то стали “безумными”, а не менее замечательный английский суд не совсем справедливый; да и мы сами, к сожалению, мало чем отличаемся от обитателей Страны Чудес.

Литература

Демурова Н. М. Льюис Кэрролл. М., 1979.

Киселёв А. К., Романичева Е. С. В начале бесконечной дороги: Комментированное планирование уроков по произведению Л. Кэрролла в 5-м классе // Литература в школе. 2002. № 3. С. 40-43.

Кэрролл Л. Алиса в Стране Чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье / Пер. Н. Демуровой. М.: Наука, 1990.

Падни Д. Льюис Кэрролл и его мир / Пер. с англ. М.: Радуга, 1982. С. 143.

«Алиса в Стране чудес» и «Зазеркалье» принадлежат к жанру литературной сказки, вместе с тем их отличает от всех известных нам сказок прежде всего особая организация временных и пространственных отношений. И здесь Кэрролл оригинален, предлагая свои решения, во многом качественно иные, чем в современной ему (в широком смысле слова) литературной сказке.

Говоря о творчестве Льюиса Кэрролла, исследователи употребляют обычно термин «нонсенс». Термин этот прочно вошел в литературоведение, однако теоретической разработки не получил. В нонсенсе, все неясно, неопределенно, зыбко. Нонсенсу, как и различным жанрам романтизма классического периода, свойственно решительное неприятие буржуазной действительности, энергичное и недвусмысленное отталкивание от нее. Нонсенс переиначивает обычные жизненные связи, однако совсем не означает просто «бессмыслицу», «чепуху» - в нем кроется некий глубинный смысл Однако, что за смысл в нем кроется, это каждый трактует по-своему.

Термин «нонсенс» трактуется многими исследователями весьма вольно. В литературно-критических текстах он используется как в узком, так и в более широком смысле. В первом случае этот термин обозначает некий жанр или, вернее, жанровую разновидность: сказка-нонсенс (это об «Алисе в Стране чудес» и «Зазеркалье» в целом), стихотворение-нонсенс (это о «Бармаглоте» или о том стишке, который прочитал Алисе Шалтай-Болтай), поэма-нонсенс («Охота на Снарка»).

Вместе с тем термин «нонсенс» часто используют имея в виду творческий метод Кэрролла.

Нередко в нонсенсе видят своеобразную аллегорию, «подстановку», «скрытый код» для описания вполне реальных событий. Чаще всего Кэрролла «расшифровывают» биографическим методом, подставляя под сказочные события «Страны чудес» и «Зазеркалья» события домашней оксфордской жизни, то, что происходило либо в семействе Лидделлов в пору, когда возникли сказки, либо с самим доктором и с его близкими, которых знали дети ректора Крайст Чёрч. Возникшие в своем первоначальном замысле как домашнее развлечение, импровизация, в которой участвовали и сами слушатели, сказки об Алисе, действительно, связаны со всеми этими людьми и происшествиями. Как известно, центральная героиня обеих сказок - это Алиса Лидделл. Ее сестры Лорина и Эдит также «участвуют» в «Стране чудес»: это орленок Эд (Эдит, младшая сестра) и австралийский попугайчик Лори (Лорина), который то и дело твердит: «Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!» (1.26). В той же главе «Море слез» появляются и другие «удивительные существа»: Робин-Гусь (Робинсон Дакворт) и птица Додо (Доджсон) или в частности выдержка из учебника истории, которую Мышь зачитывает с важным видом (гл. III. «Бег по кругу и длинный рассказ»). Как выяснил Р. Л. Грин, приводимая выдержка взята из вышедшего в 1862 г. учебника истории Хэвилленда Чемпелла, по которому занимались девочки Лидделл. Есть в сказке и другие цитаты из учебников -- латыни и французского языка, хорошо знакомые сестрам Лидделл (гл. II. «Море слез»).

«Приключения Алисы в Стране чудес» и «Алису в Зазеркалье» можно, пожалуй, без преувеличения назвать двумя вершинами жанра нонсенса.

Сказки-экспромты Л. Кэрролла с полным правом можно назвать литературными. Во-первых, и «Алиса в Стране Чудес», и «Алиса в Зазеркалье», и «Охота на Снарка» и др. в своей основе опираются на фольклорные традиции (персонажи, манера повествования и т.д.). Во-вторых, в сказках Кэрролла присутствует игровое начало, которое проявляется в загадках, разнообразных заданиях героям, всевозможных препятствиях. В-третьих, в отличие от традиционной сказки, литературная сказка имеет своего автора. Авторское начало в сказках Кэрролла проявляется в словесных штампах («Вполне возможно», «Сказать по правде», «Видишь ли» и т.д.). И, наконец, литературная сказка Л. Кэрролла с удивительной гармонией сочетает в себе фантастическое и реальное: обычная девочка Алиса попадает в сказочный мир. Таким образом реальная основа выступает фоном для фантастических событий. Однако писатель трансформирует этот жанр в соответствии со своим творческим замыслом. Он использует способ «сна», использует авторские пародии как элементы «игры в нонсенс». Юмор в произведениях Льюиса Кэрролла, по выражению Честертона, вечно «танцует» между бессмыслицей и смыслом.

Процесс этот чрезвычайно наглядно демонстрируют так называемые пародии Кэрролла, в которых на первое место, конечно, выступает пародическая форма. Пародичность формы, т. е. использование «макета», «костяка» исходного образца, выступает в различных «пародиях» с разной степенью проясненности. В иных она видна отчетливо («Филин», «Крокодильчик», «Папа Вильям»), в других присутствует лишь как легкая «подмалевка» (песня Белого Рыцаря, «Морж и Плотник»). Третьи, как, например, «Колыбельная» Герцогини, представляют собой среднее, промежуточное звено. Разл

Вероятно, можно сказать, что «пародии» Кэрролла, строго говоря, стоят (все с теми же градациями) между двумя крайностями пародичности и пародийности . Они представляют собой структуры, отдельные компоненты которых подвергаются по прихоти автора самым неожиданным и произвольным изменениям («Любите!» на «Лупите!», трудолюбивая «пчелка» на кровожадного «крокодила», «звезда» на «филина» и пр.) . Силы порядка и беспорядка достигают в «пародиях» Кэрролла, этих маленьких слепках нонсенса в целом, редкостного равновесия. Мы ощущаем ясно как упорядоченную (исходный образец), так и разупорядочную форму (сама пародия) слившихся в единую структуру образов, в которых, с согласия или без согласия автора, звучит и легкий отзвук пародийности.